Защитник - Конн Иггульден Страница 29

– Как я уже говорил, Кимон, у меня в мешке есть немного мяса и хлеба. А сейчас я собираюсь похоронить эту семью, – сказал Ксантипп и повернулся к Реласу, который уже выдергивал у птицы перья. – Ты. И ты, Онисим. Помогите мне выкопать могилы.

Услышав это, Релас посмотрел на Кимона, но тот лишь молча кивнул. Наполовину ощипанную птицу оставили возле лошадей. Онисим, чувствуя неодобрение Ксантиппа и пряча голову, отправился искать лопаты. Кимон нахмурился и, воспользовавшись моментом, заглянул в дом. От увиденного все посторонние мысли исчезли, осталось только тяжелое чувство долга, и он взял протянутую ему лопату.

Работали усердно и споро, и еще до того, как солнце скрылось за горизонтом, во дворе темнели три неглубокие могилы. Прежде чем покрыть лица мертвых, Ксантипп вложил монеты в рот мужу, жене и маленькой дочери. Ничего больше он сделать для них не мог, помолился и сказал, что сожалеет о том, что с ними обошлись так жестоко. Крови в доме было много, и когда взошла луна, он понял, что не хочет оставаться на ночь под крышей.

Уснуть Ксантипп не смог: лежал, глядя на звезды. Кимон стоял на страже первым, от него пахло вином, и глаза у него были страшные.

В нормальные времена, до прихода персов, послы Македонии остановились бы у одних из больших ворот Афин, ожидая разрешения на въезд в город. Теперь же вся защитная стена лежала в руинах. Персидская армия размолотила камни в щебень. Для пришедших на собрание это было все равно что стоять голыми в боевом строю, без плаща, щита и копья.

Царь Македонии и его спутники остановились там, где проходила раньше граница великого города. Александр видел вдалеке разбитые камни по обе стороны дороги, обугленные остатки ворот, лежащие у рухнувшей башни. Дальше стояли дома, уцелевшие после великого пожара, некоторые с новыми крышами. А еще дальше над городом возвышались другие божественные камни – Акрополь, Ареопаг, Пникс и иные холмы, образовавшие сцену для Афин. Все было обнажено, драгоценная мантия сорвана.

Там, где еще недавно высилась стена и пролегала главная дорога на северо-запад, стояли гоплиты, люди из бронзы и плоти, со щитами и копьями, готовые дать отпор любому захватчику. Говорили, что Спарта не нуждается в стенах. Афиняне их потерю ощущали остро.

Навстречу всадникам направился Аристид – в хламиде и сандалиях, с обнаженным плечом. Один свиток он нес под мышкой, другой держал в руке. При его приближении македонские всадники спешились. Оружия у него не было, и все же гоплиты отнеслись к нему почтительно. Всадники обменялись настороженными взглядами. Афиняне, как всем известно, народ чудной.

– Вы к нам не в самое подходящее время, – сообщил Аристид. – Ищете работу? Нам нужны каменщики и плотники… – Он сверился со свитком, который держал в руке. – И… гончары, да. Если вы умеете что-то из этого, я могу найти вам место. Если нет, то лишние рты нам не нужны, по крайней мере до весны. Очень жаль.

Его взгляд на мгновение задержался на самом темном из троих, мужчине с аккуратной бородкой из завитых промасленных колечек и золотыми кольцами на пальцах. Аристид ждал, подняв брови, и, очевидно, собираясь отвернуться.

Терпение иссякло у самого высокого, и он осторожно постучал двумя пальцами по тяжелой застежке в виде льва на своем плаще, привлекая к ней внимание Аристида.

– Я царь Македонии, союзник великого царя Персии, личный посланник Мардония, командующего всеми персидскими войсками на суше и на море. Я пришел выступить перед вашим собранием, для чего предлагаю установить перемирие.

– Ты тоже умеешь лепить горшки? – спросил Аристид. – Они так сильно нужны нам сейчас. Все разбиты, сам видишь. У нас есть работающие печи, но без дополнительных тысяч горшков нам негде хранить масло, зерно или вино.

Александр недоуменно моргнул:

– Ты… издеваешься надо мной, афинянин? – И потянулся к рукояти меча.

В ответ Аристид улыбнулся и вскинул руку. За его спиной сорок гоплитов подняли копья и щиты, готовые пойти в атаку.

Царь Македонии убрал ладонь с навершия меча. Противники оценивающе посмотрели друг на друга.

– Человек, который говорит как раб персов, обойдется без моих издевательств, – сказал Аристид. – Он сам издевается над собой. Пойдем, я отведу тебя на собрание. Уже почти полдень. Но ваши лошади должны остаться здесь. Они нужны нам, чтобы таскать щебень и балки.

– Моя лошадь обучена для войны, она не какое-то вьючное животное! – возмутился Александр, повышая голос.

– Тем не менее они нам нужны, – пожал плечами Аристид. – Твои персидские друзья убили всех мулов и ослов. Убили и съели. Мы не будем мучить ваших лошадей, разве что наденем упряжь и заставим поработать. Если вы о них беспокоитесь, поспешите на собрание!

Не дожидаясь согласия македонцев, Аристид махнул рукой через плечо. Шестеро гоплитов, сердитые и готовые растерзать чужаков на месте, подошли ближе. Македонцы сжали кулаки, но поделать ничего не могли. Коней у них забрали, отчего статус посланников несколько понизился.

– И как тебя зовут? – спросил Аристид, ведя чужаков по улицам разрушенного города.

– Я уже говорил: Александр, царь Македонии.

– Друг персов, – добавил Аристид.

– Союзник великого царя, – поправил Александр сквозь зубы, бросив взгляд на одного из своих спутников, что не осталось незамеченным; он понимал, что каждое его слово может быть передано персам.

Внезапно Аристид поднял руку, и все остановились. Прямо перед ними везли на подводах завернутые и сложенные, как бревна, тела. Он опустил голову и помолился, беззвучно шевеля губами. Казалось, прошла вечность, прежде чем последняя повозка, устало поскрипывая, прокатилась мимо.

Аристид как будто осунулся и постарел за время этой тягостной паузы.

– Море приносит их каждый день. Всех нужно собрать и похоронить, пока не распространилась зараза. Большинство из них никем не востребованы, безымянны, не известны никому, кроме богов. Вам надо перед отъездом спуститься к пристаням и увидеть, как вдовы и дети проверяют лица тех, кто там лежит. Такого вы не увидите больше нигде. Они хотят посмотреть на своих мужей и отцов даже после смерти. Разве не странно? Хотя тела так изуродованы, что их и собственные матери не узнают.

Шедший позади царь Александр сердито посмотрел на грека. Повсюду он видел разрушения, следы пожара и деяний людей. Он понимал горечь того, кто вел его к холму Пникс. Идя по руинам некогда гордого и славного города, союзник персидского царя уже не выглядел тем бахвалом, которым был совсем недавно.

Он посмотрел на холм, туда, где собирались афиняне. Проходя мимо, они с любопытством поглядывали на незнакомцев, сопровождающих Аристида. Александр стиснул зубы и жестом предложил греку идти дальше. У него было задание от Мардония. И хотя он чувствовал боль, гнев и унижение со всех сторон, он дал слово.

Это они предпочли противостоять войскам Персии, а не он! Это было их наградой, доказательством его мудрости, сделавшей Македонию союзником персов. Александр взял золото и предложил землю и воду чужеземному царю. Мудрость этого решения подтверждалась неоднократно. Тем не менее он ощутил тяжесть в животе, когда оглянулся и посмотрел на сожженный город.