За Уральским Камнем - Сергей Жук Страница 28

Побережье Обской губы. То же время.

Обдорская дружина во главе с князем Шориным подошла к побережью. Голландское судно стояло на прежнем месте, крепко скованное льдами. Мачты, реи, снасти покрылись толстым слоем изморози, что придало кораблю вид призрака, до сего часа не виданного в этих удаленных местах. Из кормовой части поднимается печной дым. Печка топится и в землянке, вырытой на берегу, рядом со складом. При виде русских самоеды, что крутились на берегу, поспешили убраться подальше. Было видно, как засуетились голландцы, явно не ожидая таких гостей. Для капитана и заморских купцов появление русской дружины было равносильно грому среди ясного неба.

— Все, дождались русских, господа негоцианты! Радуйтесь! — зло произнес капитан и страшно выругался, где прозвучали маты всех народов, кроме русского.

Дружина остановилась на расстоянии ружейного выстрела, и казаки принялись быстро, чуть ли не бегом укреплять лагерь. Использовались камни и глыбы льда. Одновременно к позиции голландской батареи направилась собачья упряжка. В ней двое: казак и князь Василий Шорин.

К этому времени стороны хорошо успели рассмотреть друг друга и обдумать ситуацию.

— У русских намерения серьезные! — произнес старший из купцов, до этого внимательно разглядывавший пришельцев в подзорную трубу. — Готовьтесь к бою, капитан, и уничтожьте этих самозванцев. А пока послушаем, что скажут парламентеры. Взгляните! У офицера, что в санях, золоченые доспехи. Видно, их предводитель. Попробуйте, капитан, пленить его или в крайнем случае убить.

По приказу капитана на береговую батарею, не мешкая, перебралось несколько десятков добровольцев. То были матросы из абордажной команды. Отчаянные драчуны и рубаки засиделись на зимовке и теперь, сгорая от нетерпения, рвались в драку. Тем более выходило, что будет не просто развлечение. Хорошую цену назначил капитан за победу.

Собачья упряжка с парламентерами вдоль берега приблизилась к батарее и смело остановилась под жерлами корабельных и батарейных пушек. И если корабельные вряд ли могли достать до упряжки, то пушкам батареи это труда не составляло.

— Господа негоцианты! — начал переговоры князь Шорин. — С вами говорит голова Обдорского острога, князь Василий Шорин, ставленный здесь для порубежной службы царем всея Руси и Сибири Василием Шуйским. Имею сведения, что вы затеяли воровство великое, чем вводите в разор государя моего. Предлагаю сдаться и подчиняться моим приказам.

Князь говорил на шведском языке, широко известном в Европе. Ему пришлось изучить его во времена Ливонских войн. Того требовало постоянное общение с пленными и участие в бесконечных переговорах. Тихий морозный воздух разнес его уверенный спокойный голос до всех иноземцев и большинством был понят. Слова произвели сильное замешательство на корабле. Даже капитан растерялся, пораженный смелым заявлением, произнесенным властным голосом на неплохом шведском языке здесь, на краю света.

Мертвая тишина стояла несколько минут. Даже мачты корабля от удивления перестали скрипеть.

— Я не имею информации, что северные моря и побережье принадлежат Московии, — взяв себя в руки, ответил капитан. — Сначала пускай царь Московии оповестит моего государя, и тогда я буду подчиняться здесь вашим законам, а пока извините покорно.

Он уже понял, что столкновения не избежать, что команда готова напасть по первому его жесту, что сейчас подходящий момент схватить князя и этим обеспечить себе победу.

— На абордаж! — прокричал капитан.

Не знали русские слово абордаж, но действия иноземцев объяснили все. По этой команде от батареи к Шорину бросилась дюжина рослых матросов. За поясами у всех торчали пистолеты, а в руках отливали блеском абордажные секиры и палаши. На лицах желание и радость драки. Боевые кличи иноземцев понеслись над заснеженной тундрой, пугая зверей.

— Уходим! — прокричал Шорин, помогая собакам тронуть с места пристывшие сани.

Но уйти, оказалось, не судьба. Казак Игнатий, что был за каюра, стал резко воротить собак. Полозья загребли снег, собаки дернули, люди не удержали сани, и те перевернулись. Шорин и Игнат рухнули в снег. Нападавшие быстро приближались. На корабле и в тундре все превратились в зрителей. Поднявшись на ноги, Шорин быстро оценил ситуацию. Запутавшись в ремнях, собаки тащили в сторону перевернутые сани, как бы освобождая место для драки. Противник был рядом, окружая его со всех сторон, уйти от неравного боя возможности не было.

— Будем драться! — крикнул Шорин. — Игнат! Прикрываем друг другу спину!

Казак понимающе кивнул. С саблями в руках, стоя спина к спине, они встретили врага. Стороны, ожидая хорошей драки, не стали применять огненного боя, а схватились в рукопашной.

Матросы насели со всех сторон. Мешая друг другу, они лезли вперед, чем изрядно навредили себе. Каждый мах русских сабель наносил им увечье, а между тем, ловко обороняясь, те были невредимы. Сообразив, стали нападать четверками, по двое на каждого, меняя друг друга для отдыха.

С секирами и широкими палашами не до фехтования. На русских обрушились тяжелые прямые удары. Приходится быстро двигаться и молниеносно отражать их. Сабли русских крутятся так, что их не видно. Только блеск клинков и искры сыплются во все стороны, да металлический лязг разносится над тундрой. Несколько матросов, захлебываясь собственной кровью, упали в снег. Остальные, не обращая внимания на павших товарищей, продолжают наседать.