Источник судьбы - Елизавета Дворецкая Страница 28

Летом местное население заметно увеличивалось за счет приезжих торговцев. Конунги же не жили постоянно на одном месте, а вместе со своим хирдом переезжали из одной усадьбы в другую. Надзор за порядком и сбор пошлин был возложен на фогта. Сам конунг напрямую в дела не вмешивался, о чем у него с жителями вика был заключен особый договор. Но летом, когда в Хейдабьюр прибывает много торговых гостей, Сигурд конунг предпочитал держаться поблизости. И не напрасно.

Оживленная суета уже везде сменилась тревогой: торговцы спешно собирали свои товары и укладывали в повозки и волокуши. На улицах, вымощенных деревянными настилами, была давка, одни спешили туда, другие сюда. Все уже знали, что вику грозит нападение, но никто не мог сказать, кто именно им угрожает и насколько это серьезно. Однако, самые предусмотрительные уже собирали самые ценные пожитки и торопились на север, к холму Хохбург, где за бревенчатым частоколом жители Хейдабьюра привыкли пережидать нападения. Двери полуземлянок и домов под высокими треугольными крышами везде стояли открытыми, женщины торопливо таскали узлы, сажали детей в повозки; мужчины так же поспешно вооружались и бежали на торг, где гремело железное било. Этот обычай, позаимствованный у вендов, оказывался очень полезен в такие дни, как сегодня, когда вырезать и рассылать особую деревянную бирку с рунами тинга было явно некогда.

Сигурд конунг ждал, сидя на коне, чтобы его всем было видно и слышно. Ныне старшему из сыновей покойного Сигимара Хитрого было чуть за тридцать; это был рослый и могучий, но уже несколько отяжелевший человек, к тому же после давней раны в бок, полученной еще в юности, он ходил, опустив правое плечо. Это мешало ему сражаться, потому-то он и предпочитал оставаться дома, провожая младших братьев в походы за добычей и славой. Но теперь, когда Ингви погиб, Эймунд и Асгаут были в Британии, а Хакон ушел на Готланд, дома с ним оставался только пятнадцатилетний Ульв, и Сигурду конунгу предстояло самому возглавить войско. И даже если предстоящее сражение вызывало у него тревогу, по его лицу об этом никто не смог бы догадаться. Светловолосый, с легким отливом в рыжину, с крупными и мужественными чертами лица, он выглядел, особенно сидя на коне, истинным повелителем. Если бы молодая жена могла его сейчас видеть, она пришла бы в восхищение. Сигурд конунг довольно долго не женился, опасаясь связывать себя родством с кем-то из соседних правителей, пока расстановка сил из-за постоянных войн оставалась неясной. Он-то, при выгоднейшем положении Хейдабьюра, был нужен всем. К княжне Веледаре, дочери Боревита велетского, он посватался, потому что влюбился в юную и бойкую девушку. Нельзя сказать, чтобы она была ослепительно красива, но от ее улыбки сердце каждого расцветало, и это привлекало сильнее всякой красоты. И княжна охотно пошла за него: не слишком молодой и несколько кривобокий датский конунг показался ей воплощением мужественности и властности. Поэтому даже нынешняя тревога будоражила ее, но не пугала, поскольку она твердо верила, что ее муж справится с любыми врагами.

Фру Химмелин молчала. Ее сердце было полно тревоги за младшего сына, а опыт научил ее, что далеко не все сражения кончаются хорошо.

– Долго говорить сейчас некогда, и ждать отставших тоже нет времени! – закричал Сигурд конунг, подняв руку, после того как звуком рога напрасно пытался успокоить бурлящую толпу. – Перед нашей гаванью стоит войско на сорока кораблях. Говорят, что это два морских конунга, откуда-то из Фризии, возможно, их натравил на нас франкский король или кто-то из его братьев. Не знаю, кто это, но я никому не позволю грабить мой вик. Мои корабли выходят навстречу врагу. Вы пойдете со мной, жители Хейдабьюра?

– Пойдем! Пойдем! – вразнобой закричали все те, кто в общем шуме сумел его расслышать.

Не расслышавшие тоже на всякий случай закричали, выражая готовность поддержать конунга.

– Выводите корабли вслед за моими! – крикнул конунг и двинулся в сторону гавани, медленно раздвигая конем толпу.

Как все прибрежное население делилось на корабельные округи, так и части Хейдабьюра составляли такие же объединения, в складчину содержавшие три боевых корабля. Суета с площади торга переместилась к корабельным сараям: лангскипы вытаскивали на воду, поднимали мачты, выносили весла. Торговые гости, оказавшиеся в Хейдабьюре в это время, присоединились к местным и тоже сталкивали свои корабли: именно их товары и деньги были основной целью грабителей, и каждый торговец понимает, что свое достояние надо защищать с оружием в руках. Каждый из тех, кто покупал пленников и пленниц на рабском рынке Хейдабьюра, одном из крупнейших в Европе, прекрасно знал, что доведись ему столкнуться с более сильным и удачливым вождем – и сам он окажется в одной связке со своим же бывшим товаром.

Дружины занимали места, щитовые брусья украсились длинными рядами разноцветных щитов. Противника не было видно, но все знали: он там, в устье длинного фьорда, уже готовый войти сюда и напасть на город. Почти все битвы за Хейдабьюр происходили на воде. Если разбить вражеское войско еще во фьорде не удавалось, другого средства спасти вик не было, потому что валы с частоколом прикрывали его только со стороны суши.

Однако еще раньше, чем боевые корабли были спущены на воду, к причалу подошел чужой лангскип с белым щитом на мачте. Сигурд конунг сам встречал его, стоя среди своей дружины. Корабль был полон вооруженных людей, но белый щит – знак мира, и потому он не приказывал своим людям браться за оружие, а настороженно ждал. Имея за спиной вик, полный мирных людей, ремесленников, торговцев и их товаров, он всем сердцем жаждал избежать кровопролития на своей земле. В душе шевелилась надежда: может, это вовсе не враги? Может быть, кто-то хочет предложить ему союз? Ага, и для этого собрал войско на сорока кораблях! Мирной и спокойной жизни боги не создали ни для одного из князей или конунгов на берегах Восточного моря, а тем более для тех, кто владеет богатыми виками.

Незнакомый лангскип тем временем подошел к причалу, с него перекинули мостки. Белый щит охранял пришельцев на чужой земле, никто не мешал им высаживаться, но десятки копий были нацелены на них и сотни глаз настороженно обшаривали незнакомцев. Первым сошел зрелый мужчина, в кольчуге, из-под которой виднелся бурый подол кожаной рубахи и рыжий – льняной, обтрепанной и вылинявшей. Широкие полосатые штаны тоже не блистали новизной, зато на поясе и на перевязи сияли плотные ряды позолоченных бляшек, ножны и рукоять меча украшал узорный позолоченный набор. С другой стороны за пояс была заткнута секира, оруженосец нес копье. Из-под шлема с полумаской виднелась рыжая с легкой проседью борода и разлохмаченная рыжая коса, лежащая на правом плече.

Следом за рыжим хёвдингом с корабля спустилось не больше десятка человек. Все это, вместе с белым щитом, указывало на то, что гость явился вести переговоры, и Сигурд конунг невольно сделал пару шагов ему навстречу.

Гость уже заметил его в толпе и подошел. Копья Сигурдовых хирдманов следили за каждым его движением. Остановившись с нескольких шагах, гость внимательно оглядел Сигурда конунга с головы до ног, потом кивнул сам себе.

– Если мои глаза меня не обманывают, я вижу перед собой одного из правителей этой земли, – сказал он. – Я слышал, что в Хейдабьюре правят сыновья Сигимара Хитрого из Вестманланда. Ты – один из них?