Триумф солнца - Уилбур Смит Страница 28

– Это наша монета. Ваша и моя. – Она молча наклонила голову, а он продолжил: – Простите великодушно, я вас обидел.

Она подняла голову, убрала вуаль, чтобы он видел ее глаза, и едва слышно прошептала:

– Вы не обидели меня, эфенди.

– Зачем же эти слезы?

– Я заплакала, потому что вы сказали истинную правду. И я плачу от радости.

– Вы хотите, чтобы я ушел?

– Нет, я хочу, чтобы вы оставались здесь столько, сколько пожелает ваше сердце.

– Это может быть очень долго.

– Пусть так, если на то будет воля Господня, – смиренно согласилась она.

В последовавшие после первой встречи годы она дала ему все, на что способна женщина в ее положении, в ответ не требуя больше, нежели он мог дать ей по доброй воле. Разумеется, она прекрасно понимала, что рано или поздно он оставит ее, будучи намного моложе и прибыв из другого мира, куда она не могла за ним последовать. А он ничего ей не обещал. Во время их первой встречи он сказал: «Это может быть очень долго», но не сказал «навсегда». Поэтому Бахита даже не пыталась обременять его бессмысленными клятвами и обещаниями. Неизбежность конца добавляла страсти ее любви, и без того сладкой, как мед, и горькой, как дикая дыня в знойной пустыне.

В тот день она поведала ему обо всем, что узнала за те двадцать шесть дней, что прошли с момента их последней встречи. Он внимательно слушал, иногда задавал вопросы, а потом все тщательно зафиксировал на пяти страницах своей дорожной записной книжки. При этом он даже не заглядывал в шифровальную тетрадь, поскольку назубок выучил код, предоставленный в его распоряжение сэром Эвелином Берингом.

Старая Лайла набросила на голову вдовью накидку и выскользнула на улицу, спрятав под нижним бельем текст зашифрованного послания. Сержант охраны британской военной базы давно уже знал ее и имел строгий приказ офицера разведслужбы незамедлительно препровождать в здание командования. В течение часа послание передали по телеграфу в Каир. На следующее утро оно было расшифровано чиновником консульства и легло на серебряный поднос генерального консула, когда тот вошел в свой кабинет после завтрака.

Отправив Лайлу с секретным донесением на военную базу, Бахита вернулась к Пенроду, опустилась рядом с ним на колени и стала подстригать его бакенбарды и усы. Она работала легко, быстро, с ловкостью опытного парикмахера, и вскоре модные бакенбарды исчезли, придав ему вид бедного арабского феллаха. Затем она перешла к пышной шевелюре и со слезами на глазах обкорнала ее до неузнаваемости.

– Ничего страшного, голубка моя, – пытался успокоить ее Пенрод, проводя рукой по стриженой голове, – они скоро снова отрастут.

– Это словно убийство собственного ребенка, – прошептала Бахита сквозь слезы. – Ты был так прекрасен.

– И непременно таковым и останусь, – заверил он.

Бахита направилась в дальний угол комнаты и собрала лежавшую на полу униформу.

– Я даже Лайле не позволю прикасаться к твоей одежде и постираю ее своими руками, – пообещала она. – Одежда будет ждать твоего возвращения, но, конечно же, не так страстно, как я.

После этого женщина принесла из чулана большую дорожную сумку, в которой хранила мятые и покрытые жирными пятнами лохмотья – в них он недавно путешествовал на юг. Вынув из сумки грязный тюрбан, она осторожно надела его на стриженую голову Пенрода. А тот тем временем повесил на пояс кожаный кошелек, сунул в легкую кобуру служебный револьвер, а под одеждой скрыл острый кинжал с изогнутым лезвием. Осталось лишь сунуть ноги в грубые сандалии из верблюжьей кожи и отправиться в путь.

– Да хранит тебя Господь, добрая женщина, – шутливо сказал он и отвесил низкий поклон.

И Бахита в который раз с удивлением обнаружила, как быстро и легко он превратился из бравого гусара в покорного крестьянина, из эфенди – в феллаха.

Портовый мастер скользнул взглядом по военному пропуску и записал его в группу портовых грузчиков, ожидавших следующего на юг страны судна с боеприпасами. Это навело Пенрода на мысль, стоит ли предпринимать такие меры предосторожности, если его столь легко узнать. Впрочем, практически все темнокожие грузчики в этих грязных портах так или иначе симпатизировали дервишам. Кроме того, он был слишком заметным и известным человеком в этих краях, поскольку его героические похождения под Эль-Обейдом обросли всяческими слухами и легендами, стали притчей во языцех и фактически единственным позорным пятном на блестящей победе Махди и его халифов. Бахита успела предупредить, что одно только упоминание его имени по всему побережью вызывает у местных жителей ярость и проклятия.

Пароходный груз состоял преимущественно из военных запасов, предназначенных для нужд армии, которая дислоцировалась в городке Вади-Халфа, готовясь к дальнему походу вверх по реке. Загрузка судна продолжалась всю ночь и большую часть следующего дня. Давно уже Пенроду не приходилось так каторжно трудиться. Малейшая остановка, чтобы перевести дух, расправить ноющую от боли спину или просто смахнуть пот с лица, немедленно вызывала резкий удар кнута одного из надсмотрщиков. От него потребовались немалая выдержка и мужество, чтобы терпеливо сносить побои и не дать волю сжатым до боли кулакам. По мере загрузки большим количеством армейской амуниции судно все ниже опускалось в воду, а когда на рассвете медленно покинуло порт и вышло на водную гладь реки, упрямо рассекая невысокие волны, на его борту оставалось не более пары футов свободного пространства.

Пенрод нашел местечко между ящиками и растянулся там во весь рост, сунув под мышки ноющие от боли ладони. Тело пронизывала острая усталость, а мышцы, казалось, вот-вот лопнут от напряжения. Порт Вади-Халфа находился не очень далеко, но идущее против течения с тяжелым грузом судно вряд ли доберется туда менее чем за двадцать часов. Большую часть пути Пенрод проспал, и когда на следующее утро пароход наконец пришвартовался в порту назначения, хорошо отдохнул и полностью восстановил свои силы. В акватории порта уже стояли на якорях четырнадцать более крупных пароходов. На южном берегу реки был разбит большой лагерь с длинными рядами белых палаток и высокими грудами армейских ящиков. Лодки и катера уже доставляли на пароходы одетых в армейскую форму солдат.

Сэр Эвелин Беринг весьма детально описал ему план спасательной операции. В этом месте река как бы раздваивалась, уходя обеими рукавами на юг. Пароходная флотилия готовилась к длительному переходу вдоль западного побережья реки. На этом пути ей предстояло преодолеть три сложных и весьма опасных участка, и все это время пароходы должны продвигаться с максимальной осторожностью, чтобы не напороться на острые скалы в бурлящем потоке мутной воды.

А по берегу Нила до Метеммы должна двигаться воинская колонна, где ее посадят на четыре небольших парохода Китайца Гордона и доставят в Хартум, чтобы усилить оборону города до подхода основных спасательных сил.

Грузовое судно протиснулось к берегу, и портовые грузчики сразу же спустились вниз, чтобы приступить к разгрузке. Пенрод сошел на берег одним из первых и в очередной раз удивился, когда офицер охраны незамедлительно пропустил его, бросив быстрый взгляд на пропуск. Он пересек лагерь и вскоре оказался перед контрольно-пропускным пунктом на военную базу спасательного отряда.