Таинственный Хранитель - Иван Рассадников Страница 27

– Где вы успели побывать? Третий день уже в Петербурге, так ведь? – спросил Андрей, внутренне польщённый тем, что Фридрих признал в нём учёного-воина, именно эта роль была его идеалом исследователя, искателя.

– Вчера в Русском музее говорил с прелестным молодым гидом… Эта фрау, или фройляйн… Показала мне, где висят картины хорошие, интересные, а где вторичные.

– Ну-у-у, – протянул Андрей. – Ваши с фройляйн вкусы могли не совпасть.

– Мне понравился Суриков, я впервые видел его работы. «Завоевание Сибири Ермаком» особенно впечатлила меня. – Вспоминая, Фридрих внутренне распалялся. – Казаки! Сила, покорившая Евразию до Тихого Океана…

– Да. Ермак был первой ласточкой…

– Вот-вот! Фройляйн сказала так же. Потом назвала другие имена. Постойте… – он сделал усилие, вспоминая. – Хабар…

– Хабаров, да, – подтвердил Андрей.

– Я и не знал, что город Хабаровск назван в чью-то честь. Как историк, я всегда занимался другими вопросами. А тут – маленькое личное открытие в смежной области… Да не глядите на меня так! Про поход Ермака, разгром Кучума я, конечно, знал и раньше. Но дальнейшее продвижение русских на Дальний Восток – семнадцатый век – как-то упустил.

– А чем вы занимаетесь как историк? – осторожно спросил Андрей.

– Я? Какой темой? Специализация? Занимаюсь легендами языческого, дохристианского Севера. Севера Европы, – уточнил Фридрих. – Областей, где римские завоевания не поколебали уклада жизни, либо римляне и вовсе не добрались туда.

– Скандинавия, например? Викинги?

Едва Андрей упомянул викингов, как Фридрих заметно оживился, точно услышав секретный пароль, опознавательное слово.

– Да, прежде всего викинги! – произнёс он, и глаза его загорелись.

– Вы исследуете их быт и верования?

– Именно. Мне важна их коллективная психология. Я думаю, современное общество потеряло много ценного, окончательно отказавшись от главного наследия этого славного народа – его воинского духа.

– Вы, видимо, влюблены в объекты своих исследований, – улыбнулся Андрей. Ему нравилось отношение Фридриха к своему делу, первое впечатление о профессоре было, несомненно, не просто ложным – диаметрально противоположным истинному его лицу.

– Влюблён, не отрицаю. А теперь готов полюбить и вашего императора.

– Павла? За что?

– Он попытался, отринув слащавый гедонизм и побрякушки галантного века, воскресить дух древних воинов. Он жизнью заплатил за эту попытку, но не отступил, остался воином до конца.

В пылу беседы Андрей и фон Берг не заметили появления официантки «а-ля Водянова» принесшей счёт – той пришлось громко кашлянуть, и не один раз, а целых три, дабы обратить на себя их внимание. Она стояла возле их столика и, несомненно, предвкушала щедрые чаевые (как-никак, седовласый клиент был иностранец, и явно не из страны третьего мира).

Остальные члены делегации уже поднимались из-за столиков. Очередным пунктом их программы был Приоратский дворец, название это несколько раз прозвучало в их негромком разговоре. Андрей и Фридрих присоединились к основной группе уже на улице – первым вышел немец, Андрей, как радушный хозяин, пропустил гостя вперёд.

День перевалил далеко за половину. Распогодилось. Ласковое солнце приятно согревало лицо и обнаженные руки Андрея (куртку он оставил в кабинете). Они подошли к Черному озеру и поднялись на небольшую горку, откуда открывался чудесный вид на само озеро и Приоратский дворец, белоснежное здание которого с островерхими башенками под красной черепицей, купалось в ярких солнечных лучах. Вид был воистину прекрасен, и делегаты защелкали фотокамерами, стремясь запечатлеть живописные окрестности, остановить мгновение, неуловимо-праздничное, точно улыбка.

Об уникальности строительного материала Приората кое-кто знал, другие услышали только теперь, из уст своего предупредительного поводыря. После осмотра дворца, в ходе которого Андрей дал «подшефным» все необходимые разъяснения, после ответов на их вопросы, впрочем, не слишком многочисленные, группа по берегу Чёрного озера двинулись обратно к Большому Дворцу. Немцы живо обменивались впечатлениями, им явно понравилось.

Фридрих снова приблизился к Андрею, улучив минуту продолжить прерванный разговор. Вера викингов – больше, чем просто собрание легенд. Как и вера кельтов, но кельты не его стезя, друиды знали то же самое, и боги их – те же асы и ванны, только имена у них другие, обычное дело, вот у немцев Один зовётся Вотаном, все привыкли. А Тор – это Перун. Его молот не утратил своей силы от смены имени – потомки Рюрика, Трувора и Синеуса стояли на той же земле, под тем же небом, что и деды Рюрика. Долг учёного – биться за истину, как воин, оставив страх за пределами Мидгарда, срединного мира.

– Я думаю, – говорил Фридрих, – что настоящие учёные, учёные-воины, не уронившие чести своей, после смерти не должны оказаться в загробным мире жестокой Хель, христианские рай или ад не должны расставлять ловушки, стремясь залучить к себе тех, чьё имя – эйнхер… – Фридрих закашлялся, видимо подавился излишком патетики.

– Вы считаете, им место в Вальхалле? – спросил Андрей «на опережение».

– Именно! – Пылкое восклицание слетело с губ Фридриха, заставив остальных членов группы обернуться – обернувшись, они окинули прощальным взглядом Приоратский дворец, чистенький, приятное глазам детище стилизации – умелой, искусной, синонимом которой слово «подделка» не является – как и в слове псевдоготика «псевдо» не умаляет достоинств второй части.

Потом, когда перешли обратно оживлённый предвечерней суетою проспект, держа курс на Длинный остров, к Павильону орла, Андрей рассказал «личному составу» о системе озёр, показал Львиный мост и венецианский «Горбатый». Фридрих вновь приблизился к нему. Он выглядел бесстрастным, точно сфинкс.

– Боги Асгарда, прежде всего Один, Тор и Тюр обладали в легендах викингов некоторым набором атрибутов, – произнёс он.

– Как и боги других пантеонов. Например, кадуцей у Гермеса и Посейдонов трезубец, – ответил Андрей, пытаясь понять, к чему клонит дрезденский профессор.

– Конечно. Но атрибуты богов-асов относились несколько к другой области, чем античные жезлы и копья, годящиеся одним поэтам, для вычурных описаний своих фантазий.

– Что вы имеете в виду? – спросил Андрей и поднял на немца взгляд лёгкий и пока ещё доверчивый.

– Артефакты Асгарда материальны. Срединный мир удостоился чести владеть этим легендарным арсеналом, – понизив голос до шёпота, произнёс Фридрих тоном заговорщика, но тут же добавил погромче, как бы делая шаг назад: – Существует такое предположение…

– Ваше предположение?

– Авторство не моё. Но я не исключаю подобной возможности. Как минимум – допускаю. Но не слишком популяризую данное суждение. Метафизика – смертный грех, по нынешним временам, обругают шаманом и отнимут кафедру в два счёта. Это как отрицание Холокоста, только в более узком кругу.