Ассасин - Симона Вилар Страница 27

– Они преследуют нас, государь! – кричал Гарнье. – Их отряды появляются из леса в большом количестве и наседают на нас. Они стреляют, и небо потемнело от их стрел и дротиков. Мы несем потери… Мы теряем лошадей! И мы обесчестим себя, если не осмелимся нанести ответный удар. Долго ли нам еще терпеть это?

– Терпеть! – только и рявкнул Ричард.

Гарнье резко натянул поводья, и его конь встал на дыбы. Магистр изумленно смотрел на Львиное Сердце, будто не верил своим ушам. И тот как можно спокойнее повторил:

– Был приказ – оставаться в строю. Если станет невмоготу, я сам приеду, чтобы помочь вам.

И он поехал дальше, не глядя, как магистр все так же, по воде, поскакал обратно. Орденские рыцари могли не послушать короля Английского, но в походе, где они сами ратовали за предводительство Ричарда, не смели поступить своевольно.

«Если именно здесь суждено состояться решительному сражению, – лихорадочно думал Ричард, – то только после того, как Саладин пустит против нас всю армию. И тогда мы доберемся до самого ее ядра, а не будем тратить силы на вспомогательные отряды хитроумного Юсуфа. Но послать армию сюда… Разве султан не понимает, что если для разбега нашей конницы тут вполне достаточно места, то для его маневренных всадников пространства как раз и не хватает. Нет, я бы на его месте не спешил. Похоже, это все же уловка, и нам следует двигаться дальше».

Тем не менее на душе у короля было неспокойно. В какой-то момент он заметил, что и де Шампер оглянулся и смотрит на лесистые возвышенности за равниной. – Вы слышите, государь? – крикнул маршал.

Да, теперь атака бедуинов сопровождалась доносившимся откуда-то из-за деревьев грохотом барабанов, звоном бронзовых литавр, тягучими звуками труб.

– Это серьезно, Ричард! – прокричал де Шампер.

И Ричард увидел, как вдали, там, где завершали колонну его армии госпитальеры, облако пыли сгустилось еще более. Доносился вой – тонкий, пронзительный. Так обычно вопят вошедшие в раж пехотинцы сарацин, жадные до джихада, готовые в своем фанатичном пылу наскочить и на железных конников. Вооруженные луками и стрелами, с длинными острыми копьями, они могли нанести серьезный урон.

Расстояние до стычки, происходившей в конце строя, было огромным, и все же в какой-то момент Ричард увидел, как темная масса госпитальеров пошла в атаку на пехоту султана.

– Проклятье!

Этот вопль вырвался у короля, когда он увидел, как навстречу госпитальерам вслед за пехотой из-за деревьев огромной нескончаемой массой выскакивают все новые и новые конники сарацин, их знаменосцы несут зеленые знамена Пророка и желтые самого султана Салах ад-Дина. Пришпоривая коней, они нагоняли и топтали своих же солдат-пехотинцев. Вот сейчас они схлестнутся с вырвавшимися из строя госпитальерами, закипит бой, а потом волна воинов Аллаха отделит иоаннитов от остального войска, окружит, уничтожит…

– За мной! – приказал Ричард и во главе своего быстрого отряда понесся вдоль колонны, по его приказу не прекращавшей движения.

Но король поскакал не для помощи госпитальерам. Он понял – его время пришло! Саладин решился на бой! Причем решился на условиях, какие и хотел навязать ему Ричард!

– Дадим Саладину сражение, которого он так хочет! – вскричал король, выхватывая из ножен и поднимая вверх меч. – Рыцари Христа! Мы здесь ради битвы Господа с дьяволом! Убить сарацина не грех. Так убьем же их всех! Пора!

Он взмахнул рукой с мечом, и тотчас заиграли трубы во всех подразделениях, во всех отрядах, каким надлежало принять участие в битве.

По рядам застывших наготове всадников пронеслась легкая дрожь: лошади дернули головами, люди прижали пятки к бокам животных и поудобнее перехватили свои острые пики. Встрепенулись флажки, ярко вспыхнули солнечные лучи на лезвиях вынутых из ножен клинков.

В отряде рыцарей из Пуату и сирийских баронов, которыми командовал Гвидо, все было по-другому. Здесь трубы не подали сигнал к атаке – так было оговорено заранее. Ибо кто-то должен был остаться и охранять обоз. Не в обычаях Ричарда было сразу кидать все воинство в сражение, не оставив кого-то в резерве, и такой приказ был ранее отдан на воинском совете Гвидо. Его люди знали об этом, и все же, когда загремели трубы, Гвидо тоже стал разворачивать своего коня, тоже схватился за копье.

– Нельзя! – послал своего саврасого наперерез Лузиньяну Мартин.

Они почти сшиблись, их лошади с диким ржанием взвились на дыбы.

– Опомнитесь, Гвидо! – кричал Мартин, тесня растерявшегося Лузиньяна. – Вы забыли приказ?! Наше место здесь!

Но рядом уже давал указание развернуться для конной атаки Конрад Монферратский.

– Мы покроем себя славой! – воздев руку с мечом, обратился маркиз к своим рыцарям.

Мартин не мог перекричать его в шуме и грохоте оружия, воцарившемся здесь в одно мгновение. Тогда он сильно ударил Монферрата мечом плашмя по его вороненому топхельму. Маркиз зашатался в седле.

– Назад! – кричал в это время Мартин, вздыбливая Персика среди окруживших его возмущенных рыцарей маркиза. – Не совершайте глупости! Есть приказ…

По сути, Мартину не было никакого дела до происходящего. Но он уже оценил расчетливость и восхитился воинской предусмотрительностью Ричарда, не хотел рушить его планы и, даже окруженный гневными людьми Конрада, которые уже выхватывали мечи, стоял на своем. Его защитил авторитет барона Ибелина.

– Назад, парни! На позицию! Наша задача – охранять обоз. Так было решено, и я сам встану на пути всякого, кто не подчинится заранее обговоренному плану.

Понимая, чем обязан Ибелину, Мартин отсалютовал ему мечом. Но и люди Конрада уже стали сдерживать коней, готовых рвануться в атаку. Кто-то из них поддерживал все еще оглушенного, шатавшегося в седле Конрада, но с места не трогались. Теперь они только наблюдали за тем, что происходило на равнине.

Армия верховых рыцарей Ричарда выстраивалась для нанесения удара. И тут Мартин опять восхитился, увидев, насколько вымуштрованным было воинство христиан, как отработаны были все маневры.

В отличие от Саладина, пожертвовавшего пехотинцами, которые погибли под копытами лошадей своих же всадников, крестоносцы поступали иначе – их тактика боя строилась на непрерывном взаимодействии пехотинцев и конных рыцарей. Развертывание из походного порядка в боевой было отработано до мелочей и не заняло много времени. Когда зазвучали трубы, пешие воины вмиг сгруппировались, присели скопом, накрывшись своими большими щитами, так что получилось нечто вроде укрытых холмиков, между которыми образовались проходы, куда и устремились тяжеловооруженные рыцари.

Им навстречу неслись бесчисленные воины султана. Раздавались громкие крики «Алла-ху!», их подгоняли звуки барабана и цимбал. Но вот тяжеловооруженные рыцарихристиане, выставив копья, поскакали им навстречу, и по всему фронту понеслась стальная лавина. Со стороны это выглядело великолепно и устрашающе! Ровный ряд, полный блеска и топота, прибойной волной надвигался на противника. Гудела земля, и не было силы, способной выдержать натиск тяжелой кавалерии крестоносцев. Грохоту железа, ржанию коней, воплям боли и ярости внимали окрестные лесистые холмы и притихшее полуденное море.