Пожиратели огня - Луи Жаколио Страница 27

— Исходите хоть всю Австралию, — сказал он, — и нигде вы не встретите ни одной ядовитой змеи. Лоран просто обжегся «ви-вагой», австралийской крапивой. Опасности нет никакой, и Виллиго сейчас его вылечит; вы сами увидите.

— Это urtica australis! — сказал Джильпинг, рассматривая лист растения, причинившего такую неприятность.

Все столпились около раненого, которому Виллиго продолжал тереть плечо. С Лорана градом катился пот. Лицо его посинело, как у мертвеца.

Прошло с полчаса. Понемногу лицо раненого начало принимать более естественный оттенок; он стал заметно приходить в себя. Вскоре миновала всякая опасность.

Отдышавшись, Лоран рассказал, как было дело. Проходя мимо одного дерева, он задел рукой за один из его листков и сразу упал, почувствовав во всем организме сотрясение, как от электричества. Дальше он ничего не помнил и, очнувшись, первым увидел около себя Виллиго, который растирал ему руку.

— Да, — сказал канадец, — если бы не вождь, вы бы так и не встали. Вас спасли его быстрота и сообразительность!

— Но что же это за дерево? — спросил Оливье, глядя, как Виллиго доканчивал лечение, поливая Лорану грудь и плечи водой, взятой из ближайшего источника.

— Туземцы, — отвечал канадец, — называют его «ви-вага» или «птичье дерево», потому что на него может безнаказанно садиться только одна птица очень странной породы. Ученые, кажется, называют его австралийской крапивой.

— Urtica australis! — повторил Джильпинг, утвердительно кивая головой.

— Как вам угодно, мистер Джильпинг, — продолжал Дик, — только я совершенно не понимаю, как можно называть крапивой дерево, достигающее иногда семи или восьми метров в обхвате. Как же это — дерево и вдруг «крапива»?!

— Да, но оно по многим признакам принадлежит к одному семейству с обыкновенной крапивой. Представители этого семейства у нас в Европе суть мелкие растеньица с травянистым стеблем, а в других частях света вырастают в большие деревья. Укол крапивы в Европе вызывает лишь мимолетную боль, а укол urtica australis убивает человека. Что же в этом странного?

— Где мне спорить с учеными?! — ограничился замечанием Дик.

— Какой травой Виллиго лечил Лорана? — поинтересовался Оливье.

— Очень простой травой, растущей у корня этого самого дерева!

— Неужели она растет подле каждого «ви-вага»?

— Да, она только там и растет; природа, должно быть, хотела поместить лекарство поближе к недугу.

Приключение с Лораном и последовавшая за ним небольшая лекция по ботанике дорого обошлись путешественникам.

Пустившись бежать к раненому, они побросали на землю свои винтовки; даже осторожный Виллиго, чтобы удобнее было натирать Лорана, сложил с себя оружие и остался только при одном бумеранге, который был страшен на расстоянии, но не в рукопашном бою.

Стоя около Лорана и увлекшись разговором, европейцы не заметили, как к ним подкрались дундарупы и окружили их. Со всех сторон послышался громкий вой, гулко прокатившийся под зелеными сводами леса. Виллиго, канадец и прочие кинулись к винтовкам, но увы! Они уже были захвачены дундарупами. Татуированные чудовища обступили их, грозя своими копьями и отравленными стрелами.

Сопротивление было бесполезно. Друзья поняли это с первого взгляда. Конечно, канадец мог смело рассчитывать на то, что ему удастся кулаком убить с дюжину дикарей, но в конце концов он все-таки пал бы, пораженный ядовитыми стрелами. Будь он один, он, несмотря даже на это, не сдался бы без боя, но с ним был граф Лорагю, хотел которого он желал спасти во что бы то ни стало.

Даже Виллиго, видя себя окруженным, презрительно сложил на груди руки и не сделал ни малейшей попытки избавиться от плена.

Дик подошел к Оливье и торопливо сказал ему:

— Ради Бога, граф, не сопротивляйтесь. У них отравленные стрелы. Лучше потом убежим от них.

Только Джильпинг вел себя, как бесноватый. Он ругался и кричал:

— Не смейте трогать английского подданного! Горе вам, если вы осмелитесь! За это правительство дорого заставит вас поплатиться!

По десятку дундарупов кинулось на каждого из товарищей Джильпинга, и в одну минуту все четверо были крепко связаны веревками, но так, чтобы они могли идти.

— Негодяи! — гремел неугомонный англичанин. — Как вы смеете с нами так обращаться?

Не имея другого оружия, он вытащил свой кларнет и отчаянно отмахивался им. Дундарупы, держась в стороне от Джильпинга, кричали:

— Кораджи! Кораджи! Кораджи паппа! Белый колдун!

Так они его и не взяли, остальных же пленников увели. Джильпинг остался один в обществе мула и осла. Блэк, разумеется, последовал за своим пленным хозяином.

— Что, не посмели? — кричал торжествующий Джильпинг. — Побоялись поднять руку на британского подданного? Но постойте, я вас догоню и заставлю освободить моих друзей…

Отъехав немного, он снял шляпу и, сидя на осле, торжественно проиграл «Боже, храни королеву»…

В конце концов Джильпинг кончил тем, что поехал в противоположную от дундарупов сторону.

А мул, оставшись один, постоял несколько минут в раздумье, куда ему идти, и кончил тем, что пошел за Блэком, который следовал за пленниками издали, так как дундарупы его прогнали, пригрозив бумерангом.