Восточный вал - Богдан Сушинский Страница 27

— Припоминаю, что речь действительно шла о каком-то списке оппозиционеров, — поспешил подтвердить генерал О’Коннел. — Однако не я тогда принимал решения. К тому же никто не придавал тогда подобным спискам какого-то особого значения, — тотчас же оправдал он себя, премьера и всех, кто все же способен был «принимать в то время решения».

— Понятно, что этим внушительным списком Бонхеффер хотел убедить правительство Великобритании в реальности оппозиции, которую они представляют, — полностью реабилитировал генерала и всю военную разведку Черчилль. — Вопрос только в одном: — вновь вопросительно взглянул он на генерала, — где сейчас этот список?

— В моих руках он не побывал, — пожал тот плечами.

— В моих — тоже, — признался Черчилль. — Правда, кое-какие имена все же были названы, однако их перечень на «внушительный список» не тянет.

— Совершенно верно, сэр, — взял инициативу в свои руки Крите, — устно было названо лишь несколько имен. А сам список так и остался у епископа Беллы, потому что пастор-германец передал их епископу с жестким условием: тот ознакомит руководство Великобритании с полным перечнем имен участников заговора лишь в том случае, когда предварительно убедится, что ее правительство согласно поддержать германскую оппозицию и повести прямые переговоры с ее вдохновителями.

— Весьма предусмотрительно, — недовольно проворчал Черчилль. История со списками германцев-заговорщиков нравилась ему все меньше. Однако интереса к ней он все же не терял.

— Как вы знаете, сэр, — прямо обратился к нему секретарь, — епископу нетрудно было убедиться, что в то время в высоких правительственных кабинетах Лондона антигитлеровской оппозиции рассчитывать было не на что.

— Он все правильно понял, — проворчал Черчилль, хотя в душе понимал, что настоящему дипломату, как и политику высокого ранга, не пристало столь категорически отвергать подобные инициативы из лагеря противника. Но что сделано, то сделано.

— …И поскольку епископ под клятвой на Библии обещал, что в случае неудачи не обнародует этот список, то слово свое он сдержал.

— Не томите душу, Крите, — все же не удержался Черчилль. — Где сейчас этот список? В сейфе у епископа Беллы?

— Епископ уничтожил его, таковым было условие их договоренности.

Черчилль почувствовал себя так, словно над ним глупо подшутили. Лоб его побагровел, сигара в руке предательски задрожала. Еще мгновение — и он готов был взорваться грязевым гейзером негодования.

— Тогда о чем мы здесь говорим, Крите?! Что мы с генералом О’Коннелом выслушиваем, иезуитская ваша душа?!

И вот тут, склонив голову, личный секретарь премьера выдержал истинно монашескую паузу и, озарив себя иезуитской улыбкой покорной вежливости, поведал:

— Переданный германцем список епископ Белла действительно сжег. Однако, пытаясь, по понятным причинам, заручиться моей поддержкой, он вынужден был показать его. Ознакомиться со списком я мог всего лишь несколько минут, в присутствии епископа, тем не менее, запомнил, что в нем значилось тридцать семь фамилий. Двадцать шесть из них я затем сумел восстановить по памяти.

— Столько имен — по памяти?! — не мог скрыть своего удивления О’Коннел. — Жаль, что вы не связали свою судьбу с разведкой.

— Когда мне нужна помощь какой-либо из разведок мира, сэр, мне достаточно знать имена двух-трех тайных иезуитов, которые свою судьбу по долгу службы Господу и Ордену обязаны были связать с той или иной разведкой, а иногда и с несколькими сразу. Один из таких агентов-иезуитов из ватиканской сыскной службы «Содалициум Пианум» [21], подбросил мне еще три фамилии из того списка.

— Благородно.

— Но, как всегда в подобных случаях, услуга за услугу. Передав мне данные на троих германских генералов, он приплюсовал к ним отдельный список священников, от которых в их разведслужбе хотели бы избавиться точно так же, как и в рейхсканцелярии фюрера. Причем избавиться, используя возможности британской пропаганды и британских спецслужб, — сразу же объяснил он суть интереса ватиканской разведки.

— Это следует понимать так, господин Крите, — возмутился генерал, — что вы уже давно занимаетесь данным списком и ждали удобного случая, чтобы навязать нам решение его проблемы?

— Единственное, что меня при этом удивляло: — спокойно воспринял это обвинение Крите, — почему британская разведка до сих пор не использовала сведения о высокопоставленной оппозиции фюреру для развала всей гитлеровской правительственной верхушки.

И это уже был удар ниже пояса, причем в присутствии самого премьера.

— Он, это список, у вас? — вынужден был вмешаться Черчилль в облике рефери, да к тому же подстегиваемый умоляющими взглядами генерала.

— Естественно, — кротко подтвердил Крите и, подобно факиру, извлек откуда-то из складок своей плащ-накидки сложенный вдвое листик. — Вот он, этот список! Оглашу всего несколько имен: советник германского МИДа Адам фон Троттцу Зольц, дипломат граф фон дер Шуленбург, не раз бывавший в Москве; сам пастор Дитрих Бонхеффер, доктор Ганс Шенфельд… И несколько других имен политиков, генералов, полицейских, священников — из тех, кто до сих пор не арестован и вообще, в гестаповских списках заговорщиков не значится. Причем арест каждого из этих людей станет вызовом для определенных кругов германской общественности, в которых посеет недоверие, страх и ненависть к фюреру.

Когда Крите умолк, в Келье Одинокого Странника воцарилось долгое гнетущее молчание. Все трое понимали, что сейчас они должны решиться на информационнодиверсионную операцию, в результате которой сотни людей будут лишены жизни, а тысячи людей останутся на пепелищах своих судеб. Единственное, что их могло оправдывать в своих собственных глазах и в глазах истории, так это стремление услужить своей Великой Британии.

— Не обольщайтесь О’Коннел, не обольщайтесь, — иронично молвил наконец Черчилль, разрушая стену сомнений. — Даже если бы в этом списке значилось двести имен, все равно лично вам он послужил бы лишь основой для составления того, истинного «списка заговорщиков», который благодарно должна будет проглотить следственная комиссия имперской безопасности рейха.

— Она проглотит их, — не очень-то уверенно пообещал генерал. — Теперь это уже несомненно.

— И обратите внимание, как в данном случае сработала «секретная разведка теневого штаба Черчилля», — указал он сигарой в сторону Критса, все еще стоявшего со слегка склоненной головой.

— Проведенная вашим «теневым штабом» операция станет классической. Ее начнут изучать в разведывательных школах и в студенческих аудиториях будущих дипломатов.