Москвест - Андрей Жвалевский Страница 26

— Я придумала, бабы! — сказала она. — Эта татарва на девок сильно падки, они как нас увидят, так все свои луки покидают и вообще забудут, что воевать сюда шли.

— И что? — спросили у нее.

— А то! — хихикнула она. — Мы их внутрь заманим, а пока они все из себя такие разомлевшие, их голыми руками брать можно.

— А остальные?

— А с остальных можно потом выкуп потребовать! — предложила Маша.

— Разберемся с остальными, — махнула рукой Варвара. — Пойду умоюсь, что ль… А то такая замараха, даже эти уроды не покусятся…

«Есть женщины в русских селениях», — твердила Маша как заклинание, глядя на преображение Варвары и трех ее подружек.

Когда Варя перелезла через изгородь и пошла навстречу татарве, Маша зажмурилась. Она была уверена, что ее сейчас разнесут в клочья.

Но нет. Татары загоготали, заулюлюкали и стали подбираться к ней поближе. Варя ждала. Чуть задрав подол сарафана и спустив рубаху с одного плеча, она стояла на ветру с выражением скуки на лице. Мол, когда вы, дураки, сообразите подъехать.

Дураки сообразили. Варя оценивающе оглядела их, выбрала самого представительного, подошла поближе к нему и встала рядом с его лошадью, привалившись к ней голым плечом. Даже издалека было видно, что косые глаза татарина окосели еще больше, а остальные чуть не свернули себе шеи, глядя на Варин бюст. Варвара взяла лошадь под уздцы и чуть потянула ее в сторону крепости.

— Пойдем со мной, — сказала она, а потом развернулась, улыбнулась через плечо и расслабленной походкой отправилась к Бабьему городку.

В рядах врагов начался полный разброд. Они хором стали орать, сначала друг другу, потом вслед Варе, но когда над укреплением показались еще три красавицы… Их подняли так, чтоб пышная грудь лежала на изгороди, чтоб татары могли получше рассмотреть…

Забыв всякую осторожность, мужики кинулись к Бабьему городку, и Варя на чистом русском языке, но так, что они поняли, объяснила, что их тут ждут вечером, без оружия (ошалевший монголоид позволил Варе вытянуть у себя из ножен клинок и выбросить его под ноги) и с подарками.

— Ты думаешь, они придут? — спросила Маша.

Варя только хмыкнула.

— Ты его глаза видела? — спросила она. — Был мужик, нет мужика…

* * *

Всю ночь праздновали победу.

Татары, хоть и крутились с истеричным визгом вокруг стен, высматривая слабину в обороне, хоть и постреливали навскидку — но на штурм не шли.

— Всё! — подбадривали друг друга москвичи. — Спекся мамай.

Сначала Мишка удивился: ему казалось, что Мамая разбили где-то в другом месте, — но потом, прислушиваясь к разговорам, понял, что мамаем называют вообще любого татарина.

К ночи стало окончательно ясно, что сегодня штурма не будет. Кто-то самовольно снова вскрыл боярские погреба, Остей сделал вид, что ничего не заметил, — и всю ночь Москва гуляла. Даже Мишка попробовал мед, но этим и ограничился, пить не стал. Не понравился ему этот напиток.

Утром стало не до шуток. И не только из-за поголовного похмелья, которое мучило почти всех защитников, но и из-за подошедшего татарского войска. Оказалось, что вчерашняя конница — просто передовой отряд, что-то вроде разведки.

Москвичи на стенах молча ждали. Большинство из них обучили на скорую руку, как и Мишку, но в целом город к обороне подготовился. Все деревянные дома и даже деревья вокруг стены были выжжены, так что нападающим приходилось преодолевать голое место. По всему периметру стены были загодя разложены камни, стояли чаны с кипящей водой и смолой. На всякий случай (хотя Мишке это показалось перестраховкой) между каменными зубьями стены поставили прочные деревянные перегородки. Арбалетчики и лучники стояли наготове. Кое-где Мишка заметил здоровенные ружья.

А главное — повсюду стояли заряженные пушки.

— Не сунутся, — успокаивал то ли Мишку, то ли себя Нос. — У них и осадных орудиев нету… Налегке пришли.

Но татары сунулись.

Они и до того визжали, но это, оказалось, были цветочки. Когда многотысячная орда несется на тебя с диким тонким визгом, размахивая над головой кривыми саблями — это… «Это жесть!» — подумал Мишка. И еще он подумал, что если бы дело происходило в чистом поле, упал бы на землю и закрыл уши руками.

Но они стояли на прочной каменной стене, и командовал ими молодой боевой князь. Он выждал, когда конница окажется в зоне поражения лучников, и махнул рукой, отдавая команду. Видимо, его жест одновременно продублировали командиры десятков, потому что первый залп вышел кучным и заметно проредил первые ряды. Но татары не замедлили ход, только рассыпались пореже, так что стрелкам пришлось выцеливать.

Громыхнули пушки. Однако большая часть нападавших все-таки добралась до стен.

Те, кто были ближе к воротам, попытались с ходу атаковать их, но тут же отскочили под струями кипятка и дегтя. (Вот теперь Мишка наконец своими глазами увидел, что такое «бежит как ошпаренный».) Остальные посылали на стену одну стрелу за другой. Хуже всего, что некоторые стрелы были зажигательными, скоро Мишка услышал за спиной:

— Горит! Воду давай!

Он не обернулся. Остей и об этом позаботился: повсюду в непосредственной близости от стен стояли бочки и кадушки с водой.

Татары суетились под стеной, но по всему было видно, что они плохо понимают, как атаковать эту крепость. Раздалась гортанная команда — и конница отступила так же молниеносно, как и атаковала.

— Ага, татарва! — заорал Секира. — Выкусили! — И добавил что-то на татарском.

Один из отступающих, который скакал чуть не последним, неожиданно развернулся в седле и навскидку послал стрелу. Секира рухнул со стены, схватившись за пробитое горло.

* * *

Вечером бабы в городке ждали татар, собираясь, как на праздник, как на последний праздник. Паники не было, была собранность и сосредоточенность. Мыли детей, стирали одежки, точили ножи и топоры. Буднично, слаженно, спокойно. Подумаешь, придут враги и их нужно будет взять в плен. Делов-то…

«Есть женщины в русских селеньях», — заело в голове у Маши.

— Еду-у-ут! — крикнула Варвара.

Она встретила своего представительного утреннего знакомого на входе в городок. Она провела его внутрь. Она показала ему, что внутри только женщины. Она ластилась к нему и вертелась вокруг, как веретено. У бедного татарина даже глаза открылись, когда он увидел, кого они собирались штурмовать.

Как они там с Варварой разговаривали, никому не известно, но, выйдя обратно, он что-то прогавкал своим людям, и они на входе в городок оставляли оружие. Они пытались устроить драку, потому что никому не хотелось сторожить снаружи, всем хотелось внутрь. Но «главный» рыкнул, и беспорядки утряслись.

Татары прибывали и прибывали, Маша насчитала уже несколько десятков мужиков.