Приемыш обезьяны - Эдгар Берроуз Страница 26

Поэтому, хотя чернокожие и досадовали на постоянный грабеж их полей, но набеги обезьян не отбивали у них охоты обрабатывать землю, что несомненно случилось бы, если бы Тарзан позволил своему народу бесчинно разорять плантации.

В продолжение этого времени Тарзан много раз посещал по ночам поселок для другой – личной своей цели. Он время от времени возобновлял там свой запас стрел. Скоро заметил он и пищу, которую негры теперь постоянно ставили под деревом, и стал съедать все, что чернокожие оставляли для него.

Когда дикари убедились, что пища исчезает за ночь, они пришли в еще больший ужас, так как ставить пищу для снискания благосклонности бога или черта – это одно, но уже совершенно другое, когда дух действительно является в поселок и поедает приносимую пищу! Это было неслыханно и наполнило их суеверные умы всякого рода смутными страхами.

Периодическое исчезновение стрел и странные проделки, творимые невидимым существом, довели чернокожих до такого состояния, что жизнь их в новом поселке сделалась невыносимой. Мбонга и его старейшины стали усиленно поговаривать о том, чтобы навсегда оставить деревню и искать новую более спокойную местность поглубже в джунглях.

Черные воины, в поисках места, забирались все дальше и дальше на юг, в самую глубь лесов.

Появление этих разведчиков стало все чаще беспокоить племя Тарзана. Тихое уединение первобытного леса было нарушено новыми, странными криками. Не было больше покоя ни для зверей, ни для птиц. Пришел человек…

Другие животные приходили и ночью и днем, скитаясь по джунглям, – свирепые, жестокие звери; но более слабые их соседи только на время убегали от них, чтобы тотчас же вернуться, когда минует опасность.

Не то с человеком. Когда он приходит, многие из более крупных пород инстинктивно покидают местность и чаще всего уже никогда более не возвращаются; так всегда было с большими антропоидами. Они бежали от человека, как человек бежит от чумы.

Некоторое время племя Тарзана еще держалось вблизи бухты, потому что их новый царь и думать не хотел о том, чтобы навсегда бросить сокровища, собранные им в маленькой хижине.

Однажды, несколько из человекоподобных встретили многочисленных чернокожих на берегу маленькой речки, в продолжение многих поколений служившей привычным местом водопоя, и увидели, что черные люди расчищают джунгли и сооружают множество хижин. После этого обезьяны не захотели больше оставаться у бухты, и Тарзан увел их вглубь страны, на много переходов дальше, в место, еще не оскверненное ногой человеческого существа.

Но раз в месяц Тарзан, быстро перепрыгивая с ветки на ветку, мчался в свою хижину, чтобы провести там день с книгами, а также чтобы пополнить запас стрел. Последняя задача становилась все более и более трудной, так как черные стали прятать на ночь свои стрелы в житницы и жилые хижины.

Тарзан за день должен был усиленно наблюдать, куда будут спрятаны стрелы. Дважды входил он в хижины, пока их обитатели спали на своих циновках, и похищал стрелы из-под самого носа воинов. Но этот способ показался Тарзану слишком опасным, и потому он предпочитал ловить одиноких охотников своими длинными смертоносными петлями. Обобрав с них оружие и украшения, он бросал ночью эти трупы с высокого дерева на середину улицы поселка.

Эти разнообразные случаи опять до того напугали чернокожих что если бы не месячная передышка между посещениями Тарзана, внушавшая им каждый раз надежду, что больше набегов не будет, то они вскоре опять покинули бы свой новый поселок.

Чернокожие еще не заметили хижины Тарзана на далеком берегу, но обезьяна-человек жил в постоянном страхе, что во время его отсутствий они найдут ее и ограбят его сокровища. Поэтому с течением времени он стал проводить все больше и больше времени близ жилища своего отца и все реже и реже бывал среди обезьян. И вот, члены его общины стали страдать от его пренебрежения к ним; то и дело возникали ссоры и распри, которые только верховный вождь мог мирно уладить.

Наконец, некоторые из старейших обезьян завели разговор с Тарзаном по этому поводу, и он после того целый месяц оставался без отлучек из племени.

Обязанности верховного вождя у антропоидов не трудны и не многочисленны. После полудня придет, например, Така, и пожалуется на то, что старый Мунго украл у него его новую жену. Тогда дело Тарзана, созвать всех обезьян – и если окажется, что жена предпочитает своего нового супруга прежнему мужу, он приказывает, чтобы так и было, или же велит Мунго дать Таке в обмен одну из своих дочерей.

Обезьяны считают окончательным всякое решение вождя – каково бы оно ни было, и, удовлетворенные, возвращаются к своим занятиям.

А то прибежит с криком Тана, прижав руку к боку, из которого хлещет кровь. Она жалуется, что Гунто, муж ее, зверски ее укусил. А вызванный Гунто говорит, что Тана ленива, не хочет носить ему жуков и орехов, или отказывается чесать ему спину.

И Тарзан бранит их обоих, грозя Гунто смертоносными стрелами, если он будет продолжать истязать Тану, а Тана, со своей стороны, должна дать обещание исправиться и лучше исполнять свои женские обязанности.

Так все и идет. По большей части, это все маленькие семейные распри, которые, если их не уладить, могут однако привести к значительным партийным ссорам и даже иногда к расчленению племени.

Но Тарзану это стало надоедать. Он понял, что верховная власть значительно ограничивает его свободу. Его страстно тянуло к морю, озаренному ласковым солнцем, к прохладной комнате уютно построенного дома и к нескончаемым чудесам многочисленных книг.

Когда Тарзан стал старше, он понял, что становится чужим в своем племени. Их интересы все больше расходились с его интересами. Обезьянам были чужды многие странные и чудесные грезы, которые мелькали в деятельном мозгу их человека-вождя. Их язык был так беден, что Тарзан даже не мог говорить с ними о многих новых истинах и о широких горизонтах мысли, которые чтение раскрыло перед его жадными взорами. Он не мог сообщить им и о честолюбии, тревожившем его душу.

У него уже давно не было друзей и товарищей. Ребенок может водить знакомство со многими странными и простыми существами, но для взрослого человека необходимо некоторое, хотя бы внешнее равенство ума, как основа для дружбы.

Будь жива Кала, Тарзан всем бы пожертвовал, чтобы остаться вблизи нее. Но теперь, когда ее не было, а резвые друзья его детства превратились в свирепых и грубых животных, он чувствовал, что ему гораздо более по душе спокойное одиночество своей хижины, чем докучливые обязанности вождя стаи диких зверей.

Однако желание Тарзана отказаться от своего верховенства над племенем сильно задерживалось ненавистью и завистью Теркоза, сына Тублата. Как упрямый молодой англичанин, Тарзан не мог заставить себя отступить перед лицом злорадствующего врага.

Тарзан знал отлично, что на его место будет избран вождем Теркоз, так как свирепое животное уже давно установило право своего физического превосходства над немногими самцами-обезьянами, которые осмеливались восстать против его жестоких задираний.