Вечный хранитель - Виталий Гладкий Страница 25

— С какой стати? Псы… Нашел чем пугать. Да я этих шавок счас в порошок сотру. И где они? Где эта сучья кодла? Нету… Ты что мне баки забиваешь? Эй, ты где, мужик?

Глеб посмотрел вниз и обомлел — под деревом не было ни единой псины! Лишь белело пятно его летней куртки. Собаки смылись, даже ни разу не тявкнув на мужика.

«Надо было и мне нализаться до положения риз, как намеревался, — подумал Глеб, сползая по древесному стволу на землю. — Наверное, пьянчужки у бездомных псов в особом почете. Вот что значит не принять на грудь положенную дозу. Сплошные приключения получились…»

— А вот и он, дятел наш говорливый, — сказал мужик, подходя к дереву. — У тебя чё, парнишка, на дереве скворечня?

Глеб присмотрелся и в диком удивлении воскликнул:

— Жук?! Глазам своим не верю…

— А ты кто? Откуда меня знаешь?

— Разуй гляделки, Антон.

— Глеб?! — Теперь пришла пора удивляться Жуку. — Ты что здесь делаешь?

— Гуляю я тута, — ответил Глеб и нервно рассмеялся. — Ты даже не можешь представить, как я рад тебя снова увидеть.

— Не понял… Что значит — гуляю? Среди ночи, по деревьям… Ты что, Тарзан? И потом, где псы, о которых ты говорил?

Глеб в нескольких словах обрисовал Жуку ситуацию, в которую попал. И закончил свою краткую речь словами благодарности.

— Да, бездомных собак здесь много, — ответил Жук, закуривая. — Но обычно они смирные, на людей не бросаются. Похоже, ты им чем-то очень не понравился. Курнешь?

— Давай…

Глеб взял предложенную сигаретку дрожащими пальцами, прикурил и несколько раз глубоко затянулся — так, что даже голова закружилась. Зато мысли прояснились.

— А ты как возле парка оказался? — спросил он Жука.

— Живу я здесь. Вон мой дом, — показал Жук куда-то в темноту.

— Да? Не знал.

— Теперь будешь знать. Может, зайдем ко мне и хряпнем по черепушке? А то хмель из головы почему-то совсем выветрился. Ты подействовал на меня как отрезвляющее средство.

— Удивительно, но я почему-то не против, — ответил Глеб. — Шутки шутками, но у меня до сих пор ноги дрожат. Нужен допинг, чтобы окончательно прийти в себя. Не будь этого дерева, меня бы собирали по кусочкам. Надо будет прикрепить к стволу табличку, а на ней написать: «Спаситель заблудших душ». Ибо пьянка — это и впрямь опасное заблуждение.

— И в чем оно заключается?

— Мы думаем, что с помощью алкоголя снимаем стресс, а на самом деле вгоняем себя в еще большую депрессию.

— Согласен. Пьянству — бой. В связи с этим пойдем ко мне и задавим депрессию на корню.

Оба дружно рассмеялись, Глеб поднял с земли свою испоганенную куртку и они направились к дому Жука, который освещался единственным фонарем…

Домой Тихомиров-младший вернулся под утро. На этот раз, помня о псах, он взял такси, хотя его так и подмывало пройтись по ночному городу, чтобы немного проветриться, — уж очень забористой оказалась виноградная чача, которой угощал Железный Жук. По его словам, эту «прэлесть» ему презентовал некий клиент — то ли грузин, то ли просто кавказец — который сильно запал на пару серебряных подсвечников.

«Панымаэшь, вах, женыться хачу, — смеясь, излагал Жук то, что говорил ему грузин. — Папа и мама нэвеста нада падарка дарить. И шито я падару? У папы — «мерседес», новый мадэл, у мама — салон красоты, дэнга лопатой гребет… Масква живут, вах. Харашо живут, лучше нэ нада. Все есть. А падсвэчник старинный нэт».

Глебу был хорошо знаком такой контингент. Пресыщенным сытой жизнью и бешеными деньгами, современным богатеям стало хотеться чего-то такого, эдакого. И они дружно кинулись скупать старину, в том числе и произведения живописи. Ведь для человека особо ценно только то, что достается ему с неимоверным трудом. А в нынешние времена настоящих раритетов, находящихся в свободной продаже, осталось совсем немного. Все более-менее ценное давно распределено по музеям и частным коллекциям.

Потому-то его отец и забросил работу в «поле» — как очень опытному эксперту-консультанту с мировым именем, ему платили суммы, сопоставимые с зарплатой менеджеров высшего звена…

Едва добравшись до кровати, Глеб уснул мертвецким сном. Он даже не стал раздеваться — не было сил, только снял туфли.

Сон его был коротким и полным кошмаром. Когда Глеб проснулся, то был весь в поту и задыхался от удушья. Оказалось, что он каким-то образом засунул голову под подушку. Но когда Глеб освободился от этого груза, который, несмотря на свой легкий вес, давил на его организм, как бетонная плита, то едва не лишился сознания от ужаса. Над ним склонился сам дьявол!

Закричав диким голосом, Глеб даже не соскочил с кровати, а взлетел едва не под потолок — словно сказочный Карлсон с моторчиком на спине. Черное существо, похожее на… в общем, непонятно, на что, мгновенно увеличилось в размерах, соскочило со спинки кровати и начало летать по спальне с хриплыми неприятными криками «Кр-р!.. Кр-р!.. Ка-ар-р!»

Ворон! Это был ворон! Он тоже сдрейфил и метался по комнате, как черный метеор, каким-то чудом ухитряясь не удариться о стены или мебель. Глеб, который забился в угол (с испугу он не нашел дверь), судорожно проглотил комок воздуха, застрявший в горле, и плюхнулся в кресло, стоявшее неподалеку, — ноги вдруг стали ватными. А затем он начал смеяться.

Глеб смеялся — скорее, ржал — так долго, что даже испугался: не повредился ли он рассудком? Похоже, в этот гомерический смех вылилось все напряжение последней недели, начавшейся с убийства неизвестного возле его дома. Усилием воли сцепив зубы, Глеб заставил себя успокоиться и посмотреть на вещи более трезвым взглядом. (Ворон по-прежнему нарезал по комнате черные круги.)

Откуда он взялся? Это был первый относительно трезвый вопрос, пришедший Глебу в его похмельную голову. В открытое окно спальни ворон залететь не мог, потому что там стояла специальная сетка против насекомых. Значит, ворон материализовался, как в фантастических фильмах, из пустоты? Прилетел из параллельного пространства.

Что ж, объяснение не хуже других. Нынче мир переживает такие страсти, что можно поверить и в невозможное. Невозможное с рациональной точки зрения. К концу света (а он уже близок, как предрекают некоторые не вполне адекватные граждане) и не такие вещи будут происходить.

— Будем считать ворона предвестником фантастических перемен, — пробурчал Глеб себе под нос.

«Господи, какую несусветную чушь я несу!» — в отчаянии подумал Глеб, совсем запутавшийся в предположениях. Он сумел сфокусировать взгляд на вороне, который наконец успокоился и сел на шкаф. Вполне обычный земной ворон. Правда, очень большой (наверное, хорошо кормленный) и какой-то взъерошенный. Склонив голову, он с укоризной смотрел на Глеба, будто хотел сказать: «Что ж ты, мил дружочек, наделал столько шороху? И сам испугался, и меня напугал».

— Ты как здесь очутился… чтоб тебя?! — спросил Глеб, будто ворон мог ему ответить человеческим голосом.