Флэшмен - Джордж Макдональд Фрейзер Страница 25

— Вам предстоит послужить почтальоном, как тем парням Роуленда Хилла [31]у нас на родине. Вы доставите послание доброй воли Шер-Афзулу, пожмете ему руку, наплетете, как все замечательно, будете обходительным с этим старым чертом (он, кстати, наполовину чокнутый) — и успокоите его насчет субсидий, если у него еще остались какие-то сомнения. Ну и в таком духе.

— Это все будет в бумагах, — вставил Берне. — Вам нужно будет только дать дополнительные гарантии, если понадобится.

— Порядок, Флэшмен? — спрашивает Коттон. — Хороший опыт для вас. Дипломатическая миссия — каково?!

— Это очень важно, — говорит Бернс. — Послушайте, если они догадаются или хотя бы заподозрят что-то, дело обернется плохо для нас.

Дело обернется чертовски плохо для меня, мысленно подправил я. Эта идея мне нисколечко не нравилась: все, что я знал о гильзаях — это что они кровожадные скоты, как и прочие афганцы, и одна только мысль: отправиться прямо в их логово, в горы, без малейшей надежды на помощь в случае чего… Да, Кабул, может, и не Гайд-Парк, но здесь, по крайней мере на данный момент вполне безопасно. А подумав о мучениях, которым подвергают пленных афганские женщины — мне доводилось слышать такие рассказы, — я почувствовал, что меня вот-вот стошнит.

Видимо, что-то проскользнуло у меня на лице, так как Коттон напрямик спросил, в чем дело. Хочу ли я ехать?

— Конечно, сэр, — солгал я. — Но вы же сами говорили, что я еще так молод. Может быть, более опытный офицер…

— Не принижайте себя, — с улыбкой заявляет Бернс. — Вы освоились в этих краях лучше, чем многие за двадцать лет службы. — Он подмигнул мне. — Уж я-то видел, Флэшмен. Ха-ха! К тому же у вас «лицо дурака». Не обижайтесь: это значит, что у вас лицо человека, не способного на обман. Кроме прочего, факт вашего владения языком тоже может сыграть вам на пользу.

— Но как адъютант генерала Эльфинстона, не должен ли я присутствовать здесь….

— Эльфи не будет еще с неделю, — рявкнул Коттон. — Проклятье, парень, это же шанс. Любой мальчишка на твоем месте землю бы грыз, чтобы его заполучить.

Видя, что дальнейшие попытки отвертеться не пойдут мне на пользу, я заявил, что, разумеется, рад участвовать, только хотел убедиться, что я действительно подхожу, и так далее. На том и порешили. Бернс подвел меня к висящей на стене большой карте и показал, где находится Могала — нечего говорить, что она оказалась у черта на куличках — милях в пятидесяти от Кабула, в проклятой Богом горной местности к югу от перевала Джагдулук. Он указал на дорогу, которой нам нужно следовать, и пообещал, что у меня будет хороший проводник, потом вручил запечатанный пакет, который мне нужно было передать полуобезумевшему (и наверняка полуозверевшему) Шер-Афзулу.

— Будьте уверены, что бумаги попадут ему в собственные руки, — напутствовал меня Бернс. — Он наш добрый друг — по крайней мере до сего дня, — но я не доверяю его племяннику, Гюль Шаху. Тот в былые дни слишком тесно был связан с Акбар-Ханом. Если у нас возникнут неприятности со стороны гильзаев, то это из-за Гюля, так что не сводите с него глаз. И я уже не говорю о необходимости быть осторожным с Афзулом — старик весьма крут, когда в своем уме, а это по большей части. В своем мирке он властелин жизни и смерти любого человека, включая вас. Не то чтобы ему доставит удовольствие причинить вам вред, но старайтесь не попадаться Афзулу на глаза в плохую минуту.

У меня стала зреть мысль: а не заболеть ли мне чем-нибудь буквально в ближайшую пару часов? Разлитие желчи, скажем, или что-то инфекционное? Но тут Коттон подвел черту.

— Если видишь препятствие, — говорит он, — скачи прямо на него.

К этому отеческому совету генерал и Бернс присовокупили пару слов про то, как я должен вести себя в случае, если со мной станут обсуждать вопрос о субсидиях. Они наказывали мне любой ценой поддерживать в афганцах уверенность (при этом никто не подумал, кто будет поддерживать уверенность во мне) и попрощались со мной. Бернс при этом заявил, что возлагает на меня большие надежды — ощущение, которое я вовсе не ютов был с ним разделить.

Но делать было нечего, и следующий рассвет застал меня по дороге на восток. По бокам от меня ехали Икбал и проводник из афганцев, а в качестве эскорта ко мне были прикомандированы пять солдат из Шестнадцатого уланского. Такая охрана была явно недостаточной для защиты, (разве в случае нападения бродячих разбойников), — а афганцы не испытывали в таковых недостатка, но придала мне хоть немного уверенности. И вот, вдыхая прохладный утренний воздух, и надеясь, что все закончится хорошо и этот эпизод станет еще одним маленьким кирпичиком в карьере лейтенанта Флэшмена, я чувствовал себя довольно бодро.

Командовавшего уланами сержанта звали Хадсон, и он уже зарекомендовал себя как способный и надежный человек. Перед выездом сержант посоветовал мне оставить в лагере свою саблю — эти армейские клинки неважное оружие, неудобное в хвате [XIII*] — а вместо нее взять персидский скимитар, [32]какой используют многие афганцы. Оружие легкое, прочное и чертовски острое. Он очень ответственно относился к экипировке и к таким вещам, как обеспечение рационами людей и лошадей. Хадсон был из тех спокойных, крепко скроенных парней, которые четко знают, что делают, и было приятно чувствовать его и Икбала рядом с собой.

За первый день марша мы дошли до Хурд-Кабула, потом свернули у Тезина и направились на юго-восток, в горы. Путь по дороге, будучи прежде нелегким, теперь же стал совершенно невыносимым: местность представляла собой скопление зазубренных и обожженных солнцем скал с узкими дефиле между ними, где было жарко, как в печке, а пони спотыкались на каменной россыпи. За двадцать миль со времени отъезда из Тезина нам не встретилось ни единой живой души, и когда наступила ночь, мы разбили лагерь в горном проходе, под сенью скалы, которая вполне могла оказаться стеной, отделяющий наш мир от преисподней. Было жутко холодно, ветер свистел в проходе, где-то вдали выл волк, а у нас едва хватало дров, чтобы поддерживать огонь. Я лежал, закутавшись в одеяло, и проклинал день, когда напился в Рагби, мечтая оказаться в теплой постели рядышком с Элспет, Фетнаб или Жозеттой.

Поутру мы стали подниматься вверх по каменистому склону. И тут Икбал вскрикнул и взмахнул рукой: вдалеке на уступе я увидел какого-то человека, почти тут же скрывшегося из виду.

— Разведчик гильзаев, — пояснил Икбал, и в течение следующего часа мы заметили еще дюжину таких. По мере нашего продвижения наверх мы видели дозорных по обе стороны от нас: они прятались за валунами или выступами, а последние мили две с боков и сзади нас тенью сопровождали всадники. Потом мы въехали в дефиле, и проводник указал на мощную серую крепость, оседлавшую одну из вершин. За кольцом внешних стен высилась круглая башня, а снаружи к укрепленным воротам лепились жалкие хижины. Это и была Могала, твердыня вождя гильзаев Шер-Афзула. Редко встречал я место, которое меньше понравилось бы мне с первого взгляда.