Одинокое ранчо (сборник) - Томас Майн Рид Страница 24

– Черт знает! Решительно не понимаю, что еще там случилось, – бормотал Ортон, больше всех пораженный неожиданным маневром индейцев и их вождя. – Не может же быть, чтобы они заметили наше присутствие здесь, потому что тогда они, наверное, сразу напали бы на нас… Не наткнулись ли они на наших лошадей? Но нет, и это едва ли. Лошади так хорошо спрятаны за деревьями, что их невозможно заметить издали. Вероятно, что-нибудь другое привлекло их внимание… Интересно узнать, что именно?

Нед испытывал прямо-таки адские муки. Видеть Клару, охраняемую теперь только двумя индейцами, так близко от себя, всего в каких-нибудь десяти саженях от входа в лощину, и не иметь возможности броситься к ней на выручку! Он с мольбой взглянул на своего друга.

– Потерпи еще немного, мой славный мальчик, – положив руку на плечо Неда, проговорил Ортон, угадывая его мучения. – Ты должен сам понять, что излишней стремительностью можешь все испортить. Стоит тебе только показаться индейцам, как они тотчас же ускачут вместе с пленницей, а тогда поминай как звали… Не вертись так, пожалуйста, и не выставляй дула своего карабина раньше времени. Еще не настолько темно, чтобы блеск металла его не мог быть замечен остроглазыми индейцами. Терпи и утешайся мыслью, что мы близки к цели, и что через каких-нибудь несколько минут все уладится само собой.

Действительно, не прошло и четверти часа, как оба индейца, конвоировавшие Клару, устав, очевидно, ждать возвращения вождя и остальных товарищей, направились к лагерю. Один держал за повод лошадь Клары, а другой ехал позади пленницы.

Вдруг, в тот момент, когда всадники въезжали в лощину, они были окружены толпой молчаливых фигур и в один миг сброшены с лошадей. Не успели шайены опомниться от удивления и вскрикнуть, как упали бездыханными.

Можно себе представить радостное изумление молодой девушки, когда она вдруг очутилась в объятиях того, одно воспоминание о котором было для нее отрадой и, вместе с тем, мукой в течение целых пяти лет! Предоставим читателю вообразить себе и восторг Неда, получившего, наконец, возможность прижать к груди ту, которая была ему дороже жизни, и которую он считал уже навсегда потерянной для себя!

Он узнал от пленников не только всю историю переселения Блэкаддеров, но и то, что Клара была еще совершенно свободна, а Блонт, хотя и не без насмешки, добавил, что сестра только им, Недом, все время и бредила и, конечно, очень довольна увидеть его в числе своих избавителей от рук индейцев.

Молодая девушка не сопротивлялась бурным ласкам обезумевшего от счастья молодого человека. Она сразу, только взглянув в лицо О’Нила, поняла, что он жертвовал ради нее своей жизнью, и уже одним этим завоевал себе право открыто выказать свои чувства к ней.

Но едва молодые люди успели обменяться несколькими бессвязными словами, как безжалостный Ортон насильно развел их. Он поместил Клару снова вместе с белыми пленницами, а Неда увлек на дно оврага. Предварительно, впрочем, старый охотник расспросил молодую девушку о причине исчезновения индейцев и узнал, что они, наткнувшись на лошадей охотников, засели возле них, чтобы высмотреть, где находятся хозяева этих лошадей.

– Ну, и пускай там сидят, – с улыбкой проговорил Ортон. – Посидят-посидят, да и вернутся сюда и, быть может, вместе с нашими лошадьми – это было бы очень кстати.

– Конечно, – заметил Гаррис, – нам не нужно будет самим ходить за ними. Пусть краснокожие стараются для нас, ха-ха-ха!

– Погоди, дружище, – оборвал его Ортон, – не смейся прежде времени. Как бы нам не пришлось еще плакать.

– Они идут сюда с нашими лошадьми, – шепнул Нед, выглядывавший из оврага. – Впереди сам Желтый вождь.

– Ну, вот это хорошо! – сказал Ортон. – Спрячься скорее, Нед… Смотрите, друзья, не стрелять до тех пор, пока все мыши не очутятся в мышеловке, – обратился он к охотникам, указывая на котловину, окруженную, как мы уже знаем, с трех сторон утесами. – Я дам знак, когда следует стрелять, – продолжал он. – Желтокожего вождя я беру на себя. Если мне удастся освободить землю от такого чудовища, то это будет самым славным из всех моих подвигов… Ну, теперь молчок, ни гу-гу и ни малейшего движения! Лежите, как мертвые!

Охотники залегли на дно оврага и затаили дыхание. Ничто не выдавало их присутствия. Наступившую тишину нарушал только шум водопада да топот приближавшихся лошадей. Это было затишье перед бурей.

Убедившись, что поблизости не заметно никакого движения, индейцы решили, что охотники где-нибудь в лесу осматривают свои капканы, расставленные для поимки дичи. Синий Дик имел веские причины не встречаться с охотниками, а потому приказал только забрать всех лошадей и укрыть их в своем убежище; в случае же, если кому из охотников и придет фантазия искать коней в лощине, то с этими смельчаками там не трудно будет справиться.

Приближаясь к своему убежищу, индейцы предвкушали тот почет, какой ожидает их по возвращении к своему племени, когда там узнают, что они забрали в плен не только целый караван белых, но и привели с собой двадцать пять прекрасных, хорошо оседланных лошадей, снабженных кобурами с пистолетами и мешками с патронами. Кроме того, они пригонят человек пятьдесят негров, а это тоже недурная добыча, так как индейцы всегда охотно использовали чернокожих в качестве рабов. Вождь же индейских воинов упивался мыслью о своей скорой мести.

«Пусть теперь моя гордая сестрица испытает на самой себе всю сладость рабства! – говорил он. – Куда денется вся ее фанаберия, когда моя скво начнет хлестать ее бичом и заставит делать самую трудную работу! Но перед этим она напляшется у меня еще под водопадом, а потом я докажу ей и другим способом, что вовсе не считаю ее своей сестрой… О нашем родстве стоило заявить раньше, а не теперь, ха-ха-ха! Да, нельзя не сознаться, что этот поход был для меня весьма удачен!»

Солнце уже давно скрылось за вершиной утесов, когда Синий Дик въезжал в свой лагерь, зато поднялась луна, и при ее свете индейцы ясно могли видеть, что в лагере никаких перемен не произошло.

Тела двух последних убитых индейцев были охотниками убраны, а на месте часовых стояли трое охотников, переодетых в индейские костюмы. Синий Дик полагал, что воины, охранявшие Клару, уже привели ее в лагерь, так как вокруг лощины бродили их лошади.

Сердца скрытых в овраге охотников тревожно бились: наступал решительный момент.

Ортон взял ружье и прицелился, дав знак остальным охотникам сделать то же самое. Нед радостно улыбался при мысли, что еще несколько минут – и его возлюбленная Клара будет в полной безопасности.

– Вабога! – крикнул вдруг Синий Дик.

Вабога, убитый одним из первых, был в числе караульных, назначенных стеречь белых пленников.

Ответа, конечно, не последовало.

– Вабога! Где же ты? – продолжал молодой вождь.

Снова полное молчание.

Вдруг из оврага выскочило множество людей, одновременно блеснул огонь и раздался оглушительный ружейный залп.

Синий Дик, пораженный в сердце двумя пулями, с глухим стоном упал с лошади; одна из этих пуль принадлежала Элайдже Ортону, другая – Эдварду О’Нилу.