Приключения троих русских и троих англичан - Жюль Верн Страница 24

Тридцатого мая погода, доселе ясная и, следовательно, благоприятная для наблюдений, почти внезапно вдруг испортилась. В любом другом регионе такое изменение погоды предвещало бы грозу с проливными дождями, но здесь в небе, покрытом зловещими тучами, лишь сверкнуло несколько молний, без грома, а иссушенная земля не получила ни капли влаги. Несколько дней было пасмурно. Эта совсем некстати появившаяся хмарь очень помешала работам, так как на расстоянии всего лишь мили никто не мог разглядеть точек визирования.

Тогда англо-русская экспедиция, не желая терять времени, приняла решение установить ориентиры с помощью электрического света, с тем чтобы работать ночью. Но только, по совету бушмена, пришлось принять некоторые меры предосторожности, ибо дикие звери, привлеченные яркими фонарями, целыми стаями собирались вокруг места ориентира. И тогда операторы слышали сиплый хохот гиен, напоминающий своеобразный смех пьяных негров.

Во время первых ночных наблюдений, ведшихся в центре шумного хоровода из грозных животных, когда жуткое красное посверкивание глаз порой говорило о присутствии льва, астрономам было трудновато сосредоточиться на работе. Измерения делались если не менее точно, чем раньше, то, по крайней мере, менее быстро. Горящие огнем глаза, устремленные на них и прорезающие тьму, несколько смущали ученых. Чтобы определять зенитные [162]расстояния фонарей и их угловые расстояния в подобных условиях, требовалось большое хладнокровие и крепкое самообладание. Но этих качеств было не занимать членам комиссии. Через несколько дней они уже обрели присутствие духа и действовали в окружении диких зверей так же четко, как в безмолвных залах обсерваторий. Впрочем, в каждом пункте, где проводилась работа, находились несколько вооруженных ружьями охотников, и немало дерзких гиен пали тогда под европейскими пулями. Не стоит добавлять, что сэр Джон Муррэй находил «отменным» такой способ ведения триангуляции. В то время как он приникал глазом к окуляру прибора, рука его покоилась на «голдвинге» [163], и он сделал не один выстрел между двумя замерами зенитного расстояния.

Таким образом, геодезические операции не были прерваны по причине испортившейся погоды. Точность их не пострадала, а измерение меридиана методично продвигалось вперед в северном направлении.

Полковник Эверест и Матвей Струкс очень рассчитывали до конца месяца измерить еще один градус двадцать четвертого меридиана, если продвижению операторов не помешает какое-нибудь естественное препятствие.

Семнадцатого июня путь им перерезал довольно широкий водный поток — приток реки Оранжевой под названием Нозуб. Члены научной комиссии лично сами не испытывали трудностей в том, чтобы перебраться через него. У них имелась складная резиновая лодка, предназначенная как раз для переправы через реки или озера средней величины, но она не годилась для повозок и снаряжения каравана. Следовало искать брода либо выше, либо ниже по течению. Поэтому несмотря на мнение, высказанное Матвеем Струксом, было решено, что европейцы, взяв с собой легкие инструменты, переправятся через реку здесь, тогда как караван, под предводительством Мокума, заявившего, что знает мелкое место, спустится на несколько миль ниже по течению и перейдет реку вброд. В этом месте ее ширина составляла полмили, а ее быстрое течение, которое то тут, то там разбивалось о торчащие из воды выступы и увязшие в тине стволы деревьев, представляло определенную опасность для хрупкого суденышка. Это-то и заставило Матвея высказать возражения против переправы на резиновой лодке, но не желая прослыть трусом, он, в конце концов, присоединился к общему мнению.

Из астрономов один только Николай Паландер остался с караваном, готовым отправиться в путь к низовью реки. И не потому, что достойный математик испугался! Он был слишком погружен в себя, чтобы обратить внимание на какую-то опасность. Но его присутствие было необязательно при проведении ближайших работ, и он мог без ущерба для дела покинуть своих коллег на день-два. К тому же суденышко, очень маленькое, могло принять на борт ограниченное число пассажиров. И, кстати, разумнее было совершить только одну переправу через этот быстрый поток и сразу перевезти людей, инструменты и кое-какое продовольствие на правый берег. А для управления резиновой лодкой требовались опытные моряки, и Николай Паландер уступил свое место англичанину из экипажа «Королевы и Царя» — гораздо более полезному в этих обстоятельствах человеку, нежели почтенный астроном из Гельсингфорса.

Когда договорились о встрече в условленном месте, караван, ведомый охотником, начал спускаться по течению вдоль левого берега. Вскоре последние повозки скрылись из виду, а полковник Эверест, Матвей Струкс, Эмери, Цорн, сэр Джон Муррэй, два матроса и один бушмен, знавший толк в плавании по рекам, все еще стояли перед бурным потоком, который значительно увеличился за счет впадавших в него ручьев, образовавшихся во время недавнего сезона дождей.

— Какая красивая река, — говорил Михаил Цорн своему другу Вильяму, в то время как матросы готовили лодку для переправы на другой берег.

— Очень красивая, но трудная для переправы, — отозвался Вильям Эмери. — Век таких быстрых потоков краток, и они вовсю наслаждаются жизнью! Через несколько недель, с наступлением засушливой поры, в русле этой речушки, быть может, едва останется воды, чтобы напоить караван, а сейчас — какое стремительное, почти непреодолимое течение! Поток торопится бежать, он скоро иссякнет! Таков, дорогой мой коллега, закон физической и духовной природы. Однако не будем терять время в философских размышлениях. Лодка уже готова, и я не прочь посмотреть, как она справится с этой стремниной.

В несколько минут резиновая лодка, развернутая и натянутая на каркас, была спущена на воду. Она ждала своих пассажиров у спуска, возле пологого склона каменистого берега из розового гранита. В этом месте вода благодаря встречному течению перестала бурлить и спокойно колыхала тростники, росшие вперемешку с другими береговыми растениями. Поэтому погружение в лодку оказалось делом нетрудным. Инструменты положили на самое дно, на охапку травы, чтобы предохранить их от ударов. Пассажиры заняли места так, чтобы не мешать движению двух весел в руках у матросов. Бушмен сел на корме и взялся за руль.

Этот туземец был «foreloper» каравана, то есть «человек, который начинает движение». Охотник рекомендовал его как ловкого, часто имевшего дело с африканскими стремнинами рулевого. Туземец знал несколько слов по-английски, он посоветовал пассажирам соблюдать полную тишину во время переправы через Нозуб.

Канат, удерживавший лодку, отпустили, и гребцы быстро вывели ее из-под берега. Все сразу ощутили силу течения, которое через сотню ярдов превратилось в быстрину. Распоряжения, отдаваемые «форелопером» двум матросам, исполнялись в точности. То надо было поднять весла, чтобы не ударить по полузатопленному в воде дереву, то, наоборот, грести сильнее, чтобы преодолеть водоворот, образованный встречным потоком. Когда же скорость становилась слишком большой, гребцы сушили весла, отдав легкое суденышко во власть течения, лишь стараясь удерживать его в равновесии. Держа руку на руле, сидя неподвижно и зорко всматриваясь вперед, туземец вовремя предупреждал любую опасность. Европейцы следили за развитием событий с легким беспокойством. Они чувствовали, с какой неодолимой мощью несет их тот бурный поток. Полковник Эверест и Матвей Струкс смотрели друг на друга, не размыкая губ. Сэр Джон Муррэй, неразлучный со своим ружьем, крепко зажатым между ног, рассматривал многочисленных птиц, в полете касавшихся крылом поверхности воды. Оба молодых астронома без страха и опасений разглядывали берега, проплывавшие мимо с уже головокружительной быстротой.