Шпион по призванию - Деннис Уитли Страница 24

— Да, мы отплываем из реки с отливом, вскоре после полуночи.

— Возьмите меня с собой, Дэн, — попросил Роджер.

Контрабандист выпучил глаза и быстро покачал головой:

— Нет, мастер Роджер. Это чистое безумие. Если капитан узнает, он никогда мне не простит.

— Ничего он не узнает, — твердо заявил Роджер и добавил изобретенную на месте выдумку: — Отец думает, что я останусь ночевать в доме полковника Тереби, а так как они с полковником не общаются, он никогда не узнает, что меня там не было.

Дэн снова покачал головой:

— Нет, так не пойдет. Нас не будет три дня, и мы сможем высадиться только на четвертую ночь.

— Вот и прекрасно! — подхватил Роджер. — Я планировал погостить у Тереби неделю. Мне ничего не стоит вечером съездить верхом в Хайклиф, принести извинения и сообщить, что не приеду к ним до субботы.

— Моим ребятам это не понравится. Они знают, что джентльмены — наши добрые друзья, но будут возражать, если кого-то из них посвятят в секреты игры.

— Пожалуйста, Дэн! — взмолился Роджер. — Такое путешествие — как раз то, что мне нужно перед поступлением во флот.

— Нет, мастер Роджер, это слишком рискованно. Если с вами что-нибудь случится, на меня обрушится половина джентри [29]со всего графства.

— А что может случиться? Даже если нас всех поймают, мое присутствие пойдет вам на пользу. Не станут же судить за контрабанду сына адмирала Брука.

— В этом что-то есть. Но все-таки я не могу…

— Слушайте! — сказал Роджер. — Я сделаю так, что вы не прогадаете. Возьмите меня на борт, и я заплачу вам пять фунтов.

Темные глаза контрабандиста алчно блеснули. Несмотря на солидную прибыль, извлекаемую из каждой поездки, он ни в коей мере не был богатым человеком. Время от времени ему приходилось избавляться от груза из страха быть схваченным, и каждый такой случай лишал его многомесячного заработка, добытого тяжелым и опасным трудом. Из-за вендетты мистера Никсона путешествия стали куда опаснее, и его часто вынуждало к ним только ворчание безденежного экипажа. Ему приходилось платить наличными за товар, который он брал на борт, так что лишние пять фунтов пришлись бы весьма кстати. И все же он колебался.

Видя нерешительность контрабандиста, Роджер атаковал с новой силой:

— Умоляю вас, Дэн, возьмите меня! Если, как вы говорите, море посреди пролива такое же спокойное, как у острова, то поездка во Францию и обратно — как раз то, что мне необходимо для чувства уверенности. Когда осенью я поступлю служить на корабль, мне это здорово поможет.

Дэн Иззард был добродушным человеком — просьбы Роджера его тронули до глубины души, и он отбросил последние сомнения.

— Ладно, я возьму вас. Но помните: никаких фокусов! На борту «Сэлли Энн» вы уже не молодой хозяин, и будете делать то, что вам прикажут.

— Обещаю, Дэн, — с энтузиазмом согласился Роджер.

— Тогда приходите к полуночи на причал Нортовера, — сказал Дэн. — Мы отплываем оттуда, и отлив никого не будет дожидаться.

Допив ром, контрабандист заложил за левое ухо кисточку вязаной шапки и, простившись с Роджером, вышел из трактира.

Роджер был очень рад тому, что убедил Дэна взять его с собой, так как не сомневался, что эта поездка решит беспокоящую его проблему. Он знал, что французские власти абсолютно равнодушны к тому, будет ли оплачен в Англии груз спиртного, вывезенный из Франции, законным или незаконным способом. Следовательно, Дэн погрузит товар открыто в одном из французских портов — возможно, в Гавре. Они пробудут там не менее дня, и Роджер без труда сумеет сбыть свои сокровища французскому золотых дел мастеру.

Роджер часто слышал, что каждого хорошо одетого и воспитанного англичанина во Франции считают богатым милордом, поэтому имеющиеся у него драгоценности не должны возбудить там большого подозрения. Более того, даже если золотых дел мастер, которому Роджер их предложит, заподозрит, что они краденые, он сразу же увидит, что драгоценности английского происхождения, и, не имея причин опасаться английских законов, без колебаний купит их, если сможет заключить прибыльную для себя сделку.

Роджер уже видел себя благополучно возвращающимся в Англию в ночь с субботы на воскресенье с кучей золотых монет, которые в понедельник может поместить в лондонский банк. Поздравив себя с успехом, он вызвал служанку, уплатил ей восемь пенсов за напиток и вышел из «Ангела».

До появления Дэна Роджер размышлял, чем ему заняться в течение нескольких следующих часов. Так как он не мог торчать в пивной до ночи и не хотел слоняться по городу, опасаясь встретить кого-нибудь из домашних, кто сообщит ему, что отец его разыскивает, он решил где-нибудь спрятаться. Лес за городом предлагал множество укрытий, но Роджеру не хотелось уходить слишком далеко и утомлять себя, возвращаясь пешком в темноте, поэтому он решил провести долгий летний вечер на кладбище.

Пройдя назад по Хай-стрит, он свернул к кладбищу и обнаружил, что там, как он и рассчитывал, никого нет. Направившись в дальний конец, он нашел заросшую травой впадину между большим надгробием и оградой и удобно в ней устроился. Некоторое время Роджер думал о Джорджине, но вскоре заснул, утомленный полным событиями днем.

Проснувшись, он увидел, что совсем стемнело, и в панике вскочил, опасаясь, не проспал ли он время свидания с Дэном. Через минуту послышался бой часов на ратуше. Сосчитав удары, Роджер облегченно вздохнул: было только десять.

Роджер слегка поежился, осознав, что находится один на кладбище в полной темноте. Смутные очертания белых надгробий походили на привидения. Быстро пробравшись между ними, он вышел на дорогу и, задыхаясь, с колотящимся сердцем, добежал до Хай-стрит. Улица была пуста; большинство жителей города уже легли спать, и свет горел лишь в верхнем окне Монмут-Хаус на углу Черч-Лейн.

Отдышавшись, Роджер перешел улицу и двинулся по ней мимо окон магазинов с закрытыми ставнями и примостившихся между ними жилых домов, но, не доходя до ратуши, свернул направо, в узкий проход между двумя зданиями. Переулок, именуемый Эшли-Лейн, имел в длину менее сотни ярдов, но переходил в тропинку, тянущуюся вниз между полем с одной стороны и обнесенными стеной лугом и огородом его собственного дома — с другой.

Теперь, когда его глаза привыкли к полумраку летней ночи, Роджер мог различить квадратные очертания дома и высокие деревья рядом с ним. Две минуты ходьбы — и он оказался у дороги, куда выходили конюшенные ворота дома. Они были заперты, как и следовало ожидать, но Роджер легко взобрался на них и спрыгнул вниз. В этот момент часы на ратуше пробили следующие полчаса.

Керли, ирландский волкодав, вышел из конуры и злобно зарычал. Роджер тихо заговорил с ним, и при звуках хорошо знакомого голоса собака успокоилась, встряхнулась, звякнув цепью, и вернулась в конуру. Пройдя двор на цыпочках, Роджер вошел в сад и, осторожно ступая по траве, начал обходить дом в поисках признаков бодрствования кого-либо из его обитателей.