Еретик - Бернард Корнуэлл Страница 24

Толпе это не понравилось. Послышались выкрики, и только вид двух лучников, появившихся на крепостной стене над двумя болтающимися трупами, их утихомирил.

— Она прокляла женщину и предсказывала будущее, — поспешно перевел священник возгласы протестующих.

— И что она там увидела, в будущем? — спросил Томас.

— Смерть, — ответил вместо отца Медоуза Лоррет. — Она сказала, что город наполнится трупами и мы будем лежать на улицах непогребенными.

На Томаса эти слова, казалось, произвели впечатление.

— Надо же, страсти какие! А она, часом, не предсказывала, что вы вернетесь под власть своего законного сеньора? Не говорила, что граф Нортгемптон пришлет сюда меня, а?

Последовало молчание, затем Медоуз покачал головой.

— Нет, — сказал он.

— Выходит, — промолвил Томас, — она не слишком-то хорошо прозревала будущее. Значит, дьявол ей не помогал.

— Епископский суд решил иначе, — упорствовал Лоррет, — и не твоего ума дело судить, правильно или нет решение законных властей.

Меч, молниеносно выхваченный Томасом из ножен, для защиты от ржавчины был смазан маслом, и его клинок влажно сверкнул, уткнувшись в отороченное мехом одеяние Галата Лоррета.

— Я и есть законная власть! — заявил Томас, наступая на отшатнувшегося консула. — И тебе стоит об этом помнить. Я никогда не встречал вашего епископа, но если он считает девушку еретичкой из-за того, что где-то сдохла корова, значит, он дурак, а если он выносит ей приговор, потому что она делает то же самое, что Господь повелел сделать Моисею, значит, он богохульник.

Лучник снова сделал выпад мечом, заставив Лоррета торопливо попятиться.

— Какую женщину она прокляла?

— Мою жену, — с негодованием ответил Лоррет.

— Она умерла? — спросил Томас.

— Нет, — признал Лоррет.

— Значит, проклятие не подействовало, — сказал Томас, возвращая меч в ножны.

— Она нищенствующая, — не уступал отец Медоуз.

— А что значит «нищенствующая»? — спросил Томас.

— Еретичка, — беспомощно промямлил священник.

— Ты ведь не знаешь, что это значит, верно? — сказал Томас. — Для тебя это просто слово, и за это одно слово ты готов ее сжечь?

Он вытащил поясной нож, но тут, словно вспомнив о чем-то, снова повернулся к консулу.

— Я полагаю, ты собираешься послать донесение графу Бера?

Лоррет попытался изобразить удивление, словно ни о чем подобном и не помышлял.

— Не держи меня за глупца, — сказал Томас. — Ты, поди, уже состряпал ему послание. Так вот, напиши вашему графу и вашему епископу, сообщи им, что я захватил Кастийон-д'Арбизон, и сообщи им также…

Томас помолчал. Всю ночь он терзался сомнениями и горячо молился, ибо очень старался быть добрым христианином, но сердце упорно твердило ему, что девушка не должна сгореть. И тот же внутренний голос подсказывал, что его искушает жалость, и золотистые волосы, и блестящие глазки, и он терзался еще пуще, но в конце своих молитв он понял, что не может послать Женевьеву на костер. Так что теперь лучник разрезал веревку, стягивавшую ее руки, а когда в толпе послышались протестующие возгласы, возвысил голос:

— Скажи вашему епископу, что я освободил эту еретичку.

Он сунул нож обратно в ножны, правой рукой обнял худенькие плечи Женевьевы и снова обернулся к толпе.

— Скажи вашему епископу, что она находится под защитой графа Нортгемптона. И если ваш епископ захочет узнать, кто это сделал, назови ему то же самое имя, которое ты сообщишь графу де Бера. Томас из Хуктона.

— Уктона, — повторил Лоррет, с заминкой произнося непривычное слово.

— Хуктон, — поправил его Томас, — и скажи ему, что милостью Господней Томас из Хуктона является правителем Кастийон-д'Арбизона.

— Ты? Будешь здесь править? — возмущенно спросил Лоррет.

— Буду, — подтвердил Томас. — И как ты сам только что убедился, я принял на себя власть распоряжаться жизнью и смертью. В том числе и твоей, Лоррет.

С этими словами он повернулся и увел Женевьеву во внутренний двор. Ворота со скрежетом затворились.

Кастийон-д'Арбизон, за неимением другого развлечения, вернулся к повседневным трудам.

* * *

Два дня Женевьева молчала и не брала в рот ни крошки. Она не отходила от Томаса, наблюдала за ним, но когда он заговаривал с ней, лишь качала головой. Порой она тихо плакала. Плакала беззвучно, даже не всхлипывая, и лишь в глазах ее стояло отчаяние, а по лицу ручьями текли слезы.

Робби пытался поговорить с ней, но она шарахалась от него. Хуже того, при его приближении ее бросало в дрожь, что, в свою очередь, обижало Робби.

— Проклятая чертова еретичка, — ругал он ее на своем шотландском диалекте, и Женевьева, хоть и не зная английского языка, понимала смысл его слов и лишь глядела на Томаса большими испуганными глазами.

— Она боится, — сказал Томас.

— Меня? — возмущенно спросил Робби, и это возмущение казалось оправданным, ибо сам облик Робби Дугласа, курносого, простоватого паренька, говорил о добродушном нраве.

— Ее пытали, — пояснил Томас. — Неужели ты не понимаешь, что после этого чувствует человек?

Он непроизвольно глянул на костяшки своих пальцев, по-прежнему скрюченных после пыточных тисков. В свое время Томас даже боялся, что никогда больше не сможет натянуть лук, но Робби, как настоящий друг, не дал ему опустить руки.

— Она обязательно оправится, — сказал он Робби.

— Я же отношусь к ней по-дружески, — промолвил шотландец.

Томас поглядел на друга, и Робби покраснел.

— Епископ ведь пришлет новое предписание, — продолжил шотландец.

Первый документ, найденный в окованном железом сундуке среди прочих рукописей замка, Томас сжег. Большую часть этих пергаментов составляли податные списки, реестры солдатского жалованья, расписки и тому подобные документы. Были там и монеты, собранные для уплаты податей и составившие первую добычу отряда Томаса.

— И что ты будешь делать после того, как епископ пришлет новое предписание? — не унимался Робби.

— А что бы ты хотел, чтобы я сделал? — спросил Томас.

— У тебя не будет иного выхода, — пылко воскликнул Робби, — тебе придется отправить ее на костер. Епископ от своего не отступится.

— Вероятно, — согласился Томас. — Когда дело касается костров да пыток, церковь проявляет большую настойчивость.

— Значит, ей нельзя здесь оставаться! — воскликнул Робби.

— Я освободил ее, — отозвался Томас, — она может идти куда пожелает.

— Давай я отвезу ее в По, — предложил Робби. (В По, далеко на западе, стоял ближайший английский гарнизон.) — Там она будет в безопасности. Дай мне неделю на всё про всё, и я доставлю ее туда в целости и сохранности.