Сальтеадор - Александр Дюма Страница 24

В конце концов ее удалось увести, набальзамировать усопшего, положить в свинцовый гроб, после чего Хуана, вообразив, что сопровождает спящего супруга, проводила гроб до Тордесильяса, в королевство Леон, где его и установили в монастыре Санта-Клара.

Так исполнилось предсказание ведуньи, которая в час прибытия сына Максимилиана из Фландрии в Испанию, покачав головой, изрекла: «Король Филипп Красивый, предсказываю тебе, что ты мертвым свершишь более долгий путь по дорогам Кастилии, нежели живым».

Однако Хуана, не теряя надежды, что муж ее в один прекрасный день встанет со смертного одра, не позволила опустить гроб в склеп, а повелела поместить его посреди клироса, на возвышении, и четыре алебардиста денно и нощно стояли на страже возле него, а четыре францисканских монаха, сидя у четырех углов помоста, беспрерывно читали молитвы.

Сюда, за два года до тех событий, о которых мы повествуем, король дон Карлос — он прибыл в Испанию из Флесинга, переплыв океан с тридцатью шестью кораблями, и высадился на берег в Вильявисиосе, — повторяем, сюда-то и явился король дон Карлос и увидел безумную мать и почившего отца.

И тогда благочестивый сын повелел открыть гроб, закрытый одиннадцать лет назад, и, склонившись над трупом, облаченным в пурпурную мантию и превосходно сохранившимся, поцеловал его в лоб с важным и бесстрастным видом, а затем, дав клятвенное обещание матери, что до конца ее жизни не будет зваться королем Испании, отправился в Вальядолид и повелел венчать себя на царство. В честь коронования были устроены пышные празднества и турниры, в конных боях на копьях участвовал сам король, но в побоище после конных боев было ранено восемь сеньоров, причем двое смертельно, и король поклялся больше никогда не дозволять турниры.

Впрочем, вскоре появился повод для настоящего сражения, а не для потешного боя на копьях: Сарагоса объявила, что хочет иметь королем испанского принца и не откроет ворота для въезда фламандского экс-герцога.

Дон Карлос узнал о новости, не выказав ни малейшего волнения. Только лишь на миг затуманились его голубые глаза и дрогнули веки, и тут же своим обычным ровным голосом он дал приказ двинуть войска на Сарагосу.

Молодой король повелел разнести ворота пушечными выстрелами и вступил в город с обнаженной шпагой, а за ним тянулась вереница пушек с пылающими фитилями, тех пушек, которые с самого дня своего появления заслужили название: «Последний довод королей».

Оттуда, из Сарагосы, и понеслись его беспощадные указы об искоренении разбойничества — они, подобно молниям Юпитера Олимпийского, исполосовали Испанию во всех направлениях.

Разумеется, тот, кому суждено было стать императором Карлом V, под словом «разбойничество» прежде всего подразумевал мятеж. Потому-то угрюмый молодой человек, девятнадцатилетний Тиберий, и не прощал тех, кто не выполнял его повелений.

Так, в каждодневной борьбе, миновало почти два года; время шло в празднествах, в сражениях, но вот 9 февраля в Сарагосу прибыл гонец. Из-за морозов и оттепелей он целых двадцать восемь дней добирался из Фландрии, дабы возвестить, что император Максимилиан умер 12 января 1519 года.

Император Максимилиан, личность неприметная, возвысился благодаря своим современникам. Он старался быть вровень с Франциском I и Александром VI.

Папа Юлий II говорил так: «Кардиналы и курфюрсты допустили оплошность: кардиналы нарекли меня папой, а курфюрсты нарекли Максимилиана императором, а надо было меня наречь императором, а Максимилиана — папой».

Смерть императора ввергла молодого короля в несказанное смятение. Если б он присутствовал при его кончине, если б оба дальновидных политика, причем верховодил бы младший, да если бы по мосту, перекинутому с земли на небеса, они прошли рядом хоть несколько шагов — и младший поддержал бы старшего, если б сделали остановку на полпути к смерти, то им удалось бы наметить план действий того, кому надлежало вернуться к жизни, и тогда-то Карла, без сомнения, избрали бы императором. Но ничего предусмотреть не удалось — смерть была внезапной и неожиданной, и дон Карлос, лишенный поддержки кардинала Хименеса, почившего недавно, окруженный алчными и хищными фламандцами, которые за три года умудрились выжать из многострадальной Испании миллион сто тысяч дукатов, король дон Карлос, вызвавший неприязнь всей Испании, которую ему было суждено обогатить в будущем, но которую он пока разорял, не решался уехать, опасаясь за свое положение, ибо недовольство, вызванное его поведением, все нарастало. Он бы и отправился в Германию, но не был убежден, что там его нарекут императором, зато был уверен, что, оставив Испанию, он уже не будет королем.

Многие ему советовали без промедления сесть на корабль и покинуть Испанию. Однако его наставник, Адриан Утрехтский, придерживался иного мнения. Борьба шла между Карлосом и Франциском I, королем Франции.

И король дон Карлос так и не уехал, зато уехали самые рьяные его сторонники, облеченные королевскими полномочиями.

Втайне отправили гонца к папе Льву X. Какие же наказы получил этот гонец? Быть может, об этом мы узнаем позже. Тем временем, дабы нарочному, которому приказано было привезти королю известия о выборах императора, не пришлось бы потратить двадцать восемь дней на дорогу, дон Карлос объявил, что намерен проехать по южным провинциям, посетить Севилью, Кордову и Гранаду.

Нарочному предстояло только пересечь Швейцарию, сесть на корабль в Генуе и доплыть до Валенсии или Малаги. Через двенадцать дней после выборов дон Карлос уже знал бы о решении.

И вот тут ему сообщили, что в горах Сьерры-Невады и Сьерры-Морены бесчинствуют разбойники.

Он пожелал дознаться, разбойники это или бунтовщики. Поэтому он повелел очистить от них сьерру, и вот в тех местах, где властвовал Сальтеадор, повеление это выполнили безотлагательно: разожгли в горах пожар.