100 великих тайн советской эпохи - Николай Непомнящий Страница 23

Большая Советская энциклопедия издания 1927 года называет Якова Блюмкина «видным членом» партии левых эсеров, лидеры которой, как известно, сотрудничали с большевиками в первый период после революции 1917 года. Руководство этой партии и поручило ему громкое убийство графа Мирбаха, германского посла в Москве, в надежде сорвать подписанный Лениным унизительный Брестский мир.

Левые эсеры, поднявшие антибольшевистский мятеж, были разгромлены. Блюмкин уцелел. В 1922 году Блюмкин – ответственный сотрудник Наркомвоенмора, «состоит для особо важных поручений» при самом наркоме Льве Троцком. Личность Троцкого, его неукротимая энергия поражают воображение бывшего эсера-террориста. Он рьяно выполняет задания наркома, ведет от его имени переговоры, инструктирует боевиков, редактирует воспоминания шефа о Гражданской войне. По свидетельству биографа Троцкого, Дойчера, «Блюмкин безгранично верил в Троцкого, он был привержен наркому всей силой своего пылкого сердца».

На Лубянке известно, что Блюмкин отличился не только убийством Мирбаха – позднее, находясь на Украине и пытаясь заслужить прощение власть имущих, он готовил убийство гетмана Скоропадского, участвовал в формировании группы террористов, которую планировалось перебросить в Сибирь для устранения адмирала Колчака. Словом, на Блюмкина можно было положиться.

И вот он – в кадрах ЧК. Теперь-уже не рядовой боевик, а главный инструктор государственной внутренней охраны (службы безопасности) в Монголии и одновременно – резидент советской разведки в Тибете и северных районах Китая. Затем ему поручают выполнение особого задания на Ближнем Востоке: обосновавшись в Стамбуле, организовать тайные разведцентры в Палестине и Сирии, дабы оттуда вести подрывную работу в Индии, этом колониальном оплоте британского империализма. И Блюмкин надевает новую маску: теперь он – не эсеровский террорист, не красный командир и, разумеется, не сотрудник ОГПУ, он мирный, далекий от политики персидский коммерсант Якоб Султан-заде, специализирующийся на скупке и продаже древних рукописей и книг. Он знает иврит, свободно говорит на идиш – вполне естественно, что его интересуют все древнееврейские книги. Автор легенды – сам Блюмкин.

Я. Г. Блюмкин

Но торговля книгами – не только прикрытие. Она, уверен Блюмкин, может и должна стать источником немалых доходов, столь необходимых для масштабного шпионско-подрывного промысла. Блюмкин отлично знал – и докладывал об этом руководству ОГПУ, – что на Западе, главным образом в США и Англии, немало состоятельных людей, готовых выложить огромные суммы за древнееврейские книжные раритеты. И вот «с подачи» Блюмкина из Государственной библиотеки им. В. И. Ленина в Москве изымаются якобы для «исследовательских работ» такие бесценные издания, как вышедшая в Париже в первой половине XVI века еврейская библия, датированное 1546 годом и выпущенное в свет на еврейском и латинском языках в Базеле сочинение Авраама га Наси «Сфера», книга Манааса бен Израэля «О бессмертии души», изданная в Амстердаме в 1651 году.

В Москве после ожесточенной борьбы троцкистская оппозиция была разгромлена, ее лидер Лев Троцкий, еще в 1927 году исключенный из партии, а в 1929-м изгнанный Сталиным из страны, прибыл на пароходе, по иронии судьбы носившем имя «Ильич», в Турцию. Блюмкин, узнав об этом из газет, был потрясен: как, его кумир, бывший председатель Реввоенсовета – в изгнании?! И Блюмкин решает встретиться с Троцким, продемонстрировав свою верность и преданность.

Такая встреча и произошла в апреле 1929 года в Стамбуле.

Троцкий воспринял ее как должное, поручил Блюмкину доставить в Москву его статьи, письма, согласовал с ним способы конспиративной связи. И Блюмкин поехал…

Только оказавшись в Москве и окунувшись в незнакомую и зловещую для него атмосферу большевистской столицы, курьер Троцкого понял, какую страшную, роковую, непоправимую ошибку он совершил.

Он лихорадочно метался по Москве, искал встреч с видными большевиками – Радеком, Смилгой – и, сообщая о «связи с Троцким», просил дать совет: идти ли ему с покаянием в Центральную контрольную комиссию при ЦК партии или же попытаться «исчезнуть». Совета просил он и от своей любовницы, Лизы Горской, как оказалось, сотрудничавшей с ОГПУ. Уже потом выяснилось, что все, с кем он беседовал, поспешили с доносами на Лубянку. Блюмкина взяли на улице, когда он, опоздав на поезд, уходивший в Ростов, возвращался с вокзала. Ему было всего 30 лет…

«Я знаю, меня расстреляют – но будет ли завтра об этом в „Известиях“ и „Правде“?» – по слухам, это были последние слова Блюмкина, когда его вели в лубянский подвал.

Советская пресса о казни Блюмкина не сообщила.

(По материалам Ю. Корнилова)