Затерянные в джунглях - Михаил Шторм Страница 23

Ближе к вечеру опять хлынул дождь, сопровождающийся оглушительными ударами грома. Стало холодно. Промокшие люди и собака тщетно искали укрытие. Быков даже не пытался установить палатку на камнях под открытым небом, опасаясь, что ее свалит ураганным ветром.

А дождь все лил и лил, сопровождаемый вспышками молний и раскатами грома. Путники были уже не просто мокрыми – они словно плыли, а не шли, с залитыми водой глазами, в отяжелевшей хлюпающей одежде. Быков и Морин были близки к отчаянию, когда увидели впереди крошечный желтый огонек. В полной темноте они добрались до небольшой возвышенности и стали карабкаться наверх по узкой тропинке, превратившейся в настоящий горный поток.

Как выяснилось, свет исходил от большого костра, разложенного в открытом очаге посреди деревянной хижины без дверей. Вокруг огня сидели четверо: пожилая женщина в мужских штанах и рубахе с длинными рукавами, седовласый старик лет семидесяти и два молодых индейца с круглыми лоснящимися лицами и бесстрастными черными глазами. Шум проливного дождя и завывание ветра заглушали остальные звуки, так что появление гостей на пороге хижины стало для ее обитателей полной неожиданностью.

Один из парней вскочил и, убедившись, что никакой угрозы нет, приветствовал вошедших на своем наречии. Морин спросила, понимают ли они испанский язык. Индейцы говорили на нем значительно лучше, чем она, обладающая весьма скудным словарным запасом, но объясниться кое-как удалось. После недолгих переговоров старик выгнал Бадди под дождь, а гостей отвел в комнатушку, где им было предложено провести ночь. Там все было заставлено мешками и разной рухлядью. С потолка свисала гирлянда сушеных плодов. Пахло чем-то кислым и затхлым, но зато было тепло и сухо. Благодарные путешественники забрались в предложенные гамаки и вскоре заснули под раскаты грома, грохотавшего снаружи.

Утром, открыв глаза, Быков долго смотрел на связку плодов, свисающих с потолка, и никак не мог сообразить, что видит перед собой, – очевидный ответ никак не укладывался у него в мозгу. Это были не овощи, а засушенные человеческие головы – маленькие, размером с крупный апельсин, но с длинными волосами, за которые они, собственно, и были подвешены. Желтоватая кожа, рты зачем-то зашиты, лица как живые и совершенно бесстрастные. Судя по всему, эти головы некогда принадлежали индейцам.

Быков вздрогнул и задергался в своем гамаке, как рыба, попавшая в сеть, когда в комнату неожиданно вошел старик и что-то произнес, указывая пальцем на гирлянду забальзамированных трофеев.

– Он предлагает их купить, – перевела Морин, которая, оказывается, тоже проснулась.

– Головы? – спросил Быков.

– Да. Они очень старые.

– Музео, – закивал старик. – Коллексион.

– Не надо нам такой коллекции. Спроси его, он видел шар?

– Я не знаю, как будет «шар» по-испански, – призналась Морин.

– Покажи руками, – посоветовал Быков. – Шар в небе. С людьми.

Он не слишком надеялся на утвердительный ответ, но, увидев, как старик закивал головой, буквально вывалился из гамака на земляной пол.

Вопросы посыпались из Быкова градом. Морин не успевала переводить, а старик перестал понимать ее сумбурную речь. Его морщинистое лицо преисполнилось страдания, как будто его допрашивали, загоняя иглы под ногти. Не дослушав Морин, индеец вышел.

– Что ты наделал! – набросилась девушка на Быкова. – Нельзя было так наседать на него. Теперь он вообще откажется с нами говорить. Позовет своих сыновей или внуков и… – Она указала пальцем на жутковатые трофеи под потолком. – У них появятся две новые головы на продажу.

Это была шутка, но Быкову она смешной не показалась. На всякий случай он поискал копье, но тут в комнату заглянул молодой индеец и мотнул головой, приглашая следовать за ним во двор. Его звали Пато, он умел объясняться на английском языке, но вчера не захотел заводить разговор, потому что не любил янки и прочих светлокожих людей, которых тоже считал янки.

И все же Морин удалось его разговорить. Кривясь, хмурясь и недовольно косясь на снующего вокруг Бадди, Пато поведал о том, что несколько дней назад желтый шар упал с неба на «ровный место внизу». Тут он что-то сказал женщине в мужских штанах, и она вынесла из дома рулон желтой материи.

– Делить, делить, – пояснил Пато, показывая, как разрезает что-то ножом.

– А люди? – спросил Быков. – Камила… Виктор… Люди с шара? Где они?

– Их уносить, – был ответ.

– Кто? Куда?

– Их уносить ачега. Лес, лес. Связать и уносить.

– Зачем? – обеспокоенно спросила Морин.

– Спрашивай ачега, – отрезал Пато.

– Они индейцы? Дикари из джунглей?

Ответом было молчание, сопровождавшееся надменной усмешкой.

– Как их найти? – подключился Быков и, сняв с запястья часы, протянул их юноше.

Приняв подарок, Пато преобразился. Чуть ли не вприпрыжку он отвел гостей на вершину холма и указал в сторону зеленого ковра джунглей, расстилающегося в том месте, где заканчивалась равнина. По его словам, там обитало племя ачега, не пожелавшее общаться с белыми людьми, покупать их товары или еще как-то с ними сотрудничать. А еще Пато рассказал, что эти дикие ачега никого к себе не пускают, потому что боги повелели им охранять храм отцов.

– Не ходить туда, не ходить туда, – повторял он.

– Это далеко? – спросил Быков.

– Два дня идти, три дня идти. Пять для вас. – Пато растопырил пальцы одной руки. – Или не приходить никогда.

– Ты слышал? – тихо спросила Морин у Быкова.

– Да, – кивнул он. – Ты можешь остаться. Эти люди отведут тебя обратно, если мы пообещаем им плату.

– Наверное, так было бы разумнее, – согласилась англичанка. – Но я пойду с тобой, Дима. В конце концов, мне не терпится познакомиться с женщиной, ради которой ты готов залезть в самое пекло. Она особенная?

– Она обычная, – ответил Быков. – Но я не могу оставить ее в беде.

– А если я попаду в беду?

– Нет. Я этого не позволю. Во всяком случае, сделаю все от меня зависящее, чтобы этого не случилось.

Морин улыбнулась. Она понимала, что Быков сказал ей правду.