Клинок эмира - Георгий Брянцев Страница 23

Совершив удачную продажу и прошатавшись дня два по магазинам, Наруз покинул Тегеран и вновь появился в столице Ирана лишь в начале сорок девятого года.

К переезду в Тегеран его толкнули уже надоевшая причина — отсутствие легкого и прибыльного дела — и уговоры бродячего фокусника Али Мансура. Дружба с ним началась восемь лет назад и оказалась довольно выгодной для Наруза Ахмеда. В частые наезды фокусник останавливался у него, иногда жил подолгу, и это время для владельца лачуги оказывалось самым сытным и беззаботным. Али Мансур умел добывать деньги! И часть их перепадала Нарузу Ахмеду. Кроме того, в периоды особого расположения фокусник посвящал друга в тайны своей профессии. А в будущем это очень могло пригодиться Нарузу Ахмеду, — мало ли что ожидает человека в жизни!

Али Мансур собирался поработать лето в Тегеране и окрестных селениях. Ему нужен был постоянный угол в городе и дешевый помощник. Старик уговорил Наруза ехать с ним, подыскал для жилья лачугу за небольшую плату и пообещал через неделю пристроить его к делу.

Так началась новая жизнь в столице. И началась так же безрадостно, как и всегда: без денег, с одной лишь надеждой на лучшие дни.

Наруз Ахмед лежал, уставившись в грязный косой потолок, и думал о том, куда мог деваться Али Мансур. Позавчера утром он покинул дом с тем, чтобы купить рису и муки, и больше не появлялся. Что могло случиться? Или он выехал куда-нибудь? Почему же тогда не зашел за своим сундуком? Без него фокусник как без рук, все волшебство заключено в этом старом сундучке, валяющемся сейчас в углу каморки.

Занятый этими мыслями, Наруз скорее почувствовал, чем услышал, что в комнату кто-то вошел. Он привстал и увидел незнакомого худого старика в белом халате. Стоя посреди комнаты и вращая головой на длинной шее, он презрительно осматривал голые стены. Когда взгляд его остановился на деревянном лежаке, где, свесив ноги, сидел Наруз Ахмед, старик сказал:

— Салям алейкум!

— Алейкум салям! — торопливо ответил хозяин и, соскочив с лежака, поклонился гостю.

Старик вздохнул, сел на край, достал из-за пояса маленькую тыковку, вынул из нее щепотку наса и, заложив ее за щеку, начал жевать.

Наруз Ахмед с растерянным видом смотрел на неожиданного гостя. Его охватило какое-то смутное беспокойство.

Старик посидел некоторое время в молчании, а затем без всяких восточных церемоний спросил:

— Как твое имя?

— Наруз Ахмед.

— Сын Ахмедбека?

— Да.

— Не думал встретиться… Ты узнаешь меня?

Наруз еще пристальнее всмотрелся в изрезанное глубокими морщинами лицо старика и отрицательно покачал головой. Нет, он не знал этого человека.

— Это было давно. Много лет назад, — тихо проговорил гость. — Я был таким, как ты сейчас, а ты — совсем маленьким. Вот таким, — и он показал рукой. — Я первый обучил тебя грамоте. Я — Ахун Иргашев.

Нарузу Ахмеду показалось, будто силы сразу оставили его: плечи опустились, руки беспомощно повисли.

— Ахун-ата? — пробормотал он, почти не шевеля губами.

Старик закивал головой, и лицо его задвигалось в улыбке.

— Я помню… Я вспомнил… Увидев вас, я почувствовал…

— Что ты почувствовал? — спросил Ахун.

— Ну, как вам сказать?… Что-то такое…

— Понимаю, понимаю…

— Но как вы нашли меня?

— Нашел, сын мой. Меня направил к тебе старый Али Мансур.

— Где же он сам?

— Его уже нет. Аллах взял к себе душу Али Мансура. Позавчера утром он попал под автомобиль, колесо переломило ему спину. Ничто не могло его спасти, даже мои целебные травы. Умирая, он сказал, что ты его друг, и просил передать вот это, — Ахун достал из-под халата матерчатый сверток и подал Нарузу Ахмеду. Тот быстро развернул его и увидел деньги. Много денег.

— Ой! Как же это так? Мансур умер?

— Да, умер… — вздохнув, подтвердил старик, поглаживая бороду желтой высохшей рукой.

Наруз Ахмед сунул сверток с деньгами под одеяло и, забыв сразу о Мансуре, сказал:

— А как я вас искал, Ахун-ата! И где только не искал…

— Плохо искал, если не нашел. Где же ты искал?

— Всюду. Сначала в Афганистане, а затем здесь. Сколько я объездил городов. Был в Ахвазе и Фирузаде, Ширазе и Сари, Керманшахе и Реште, Тавризе и Рафсинджане.

— Много, — покрутил головой Ахун. — А когда ты был в Рафсинджане?

— Весной сорок первого.

— А я весной уехал из Рафсинджана и поселился в Кермане. Ты не был там?

— Нет.

— А зачем ты искал меня?

Наруз Ахмед потер лоб, покрывшийся испариной, и подсел к гостю на кровать.

— Длинная история. Вы мне нужны были вот так, — и он провел ребром ладони по горлу. — Я готов был вскарабкаться на небо, чтобы найти вас. Отец мне сказал…

— Где Ахмедбек? — перебил его Ахун.

Наруз Ахмед насупил брови и хмуро ответил!

— Он пал в бою под знаменем эмира…

— О! Расскажи все подробно! — потребовал гость.

Наруз Ахмед закурил дешевую сигарету и стал рассказывать.

Ахун внимательно слушал, качал головой, цокал языком и поглаживал свою редкую белую бороду.

— Отец приказал отыскать клинок, подаренный ему эмиром Саидом Алимханом. Я отыскал…

— Где клинок? — встрепенулся Ахун, и глаза его заблестели.

Наруз Ахмед беспомощно развел руками и признался, что продал его.

Ахун вскочил с места.

— Когда продал?

— Три года назад.

— Где?

— Здесь, в Тегеране.

— Ты глупец! Ты безумный! Аллах отнял у тебя разум. Разве ты не знал, что это за клинок?

Наруз Ахмед смешался и не мог произнести ни слова.

— Ай-яй-яй… Ай-яй-яй… Этот клинок мог сделать и тебя, и меня, и наших детей, и внуков самыми богатыми людьми.

Наруз Ахмед тупо слушал. Слова старика будто оглушили его, В мозгу вертелось: "Значит, отец говорил правду… Тайна… Богатство было в руках… Все, все погибло…"

— Глупец! — воскликнул расстроенный Ахун. — Кому ты его продал?

Наруз Ахмед задумался на мгновение и ответил, что продал какому-то знатоку в европейской части города, около ресторана. Человек этот дал вдвое больше, чем предлагали на базаре.

— Ай, ай!… — сокрушался старик. — Какое несчастье, какое несчастье!

— Что ж… Теперь уж поздно горевать, — чуть слышно ответил Наруз Ахмед.

— Не поздно! — взвизгнул Ахун. — Не поздно! Надо отыскать человека, которому ты продал клинок…