Сага о Вигдис и Вига-Льоте - Сигрид Унсет Страница 23

Пришло лето, и вскоре настало время тинга, но Лейкни все так же горевала и не хотела ехать с Льотом, хотя он и предлагал ей поехать вместе.

Когда он вернулся домой, то в первый же вечер Лейкни сказала ему, что спала одна в ткацкой, и попросила разрешить ей спать там одной. Льот ответил, что не может отказать ей, если она сама того желает.

Лето уже кончалось, а Лейкни почти все дни проводила в ткацкой и там же спала. Она совсем забросила хозяйство, просто ходила взад-вперед по ткацкой и ничего не делала. И каждый вечер отправлялась она в церковь, что Льот построил на горе, вставала на колени и подолгу молилась.

Но однажды вечером, когда Лейкни как раз собиралась в церковь, к ней подошел Льот и сказал:

— Когда ты, Лейкни, собираешься вернуться ко мне в дом?

Лейкни ничего не отвечала, и Льот тогда добавил:

— Не кажется мне, чтобы была кому-то из нас польза, что скорбим мы каждый сам по себе. И не следует тебе быть одной, а лучше вернуться в дом и заняться хозяйством, и, может, тогда тебе станет легче.

— Не могу я, — отвечала она, — быть в доме и заниматься хозяйством, потому что кажется мне, что забыла я что-то, и когда вспоминаю, что я забыла, то становится мне еще горше — потому что забыла я своих деток.

Льот помолчал, а потом спросил:

— Может, ты хочешь поехать к своей матери? Я провожу тебя к ней.

Лейкни медленно проговорила:

— Я хочу одного — чтобы ты позволил мне делать так, как я считаю нужным.

— Ни в чем не будет тебе отказа, — ответил он.

— Тогда разреши мне никогда больше не быть твоей женой. И позволь мне жить в чистоте и покое, как живут некоторые женщины в христианских странах.

Льот нахмурился и сказал:

— Я знаю, что никогда ты не была счастлива со мной, и никогда бы не привез я тебя в Скомедал, если бы знал, что все так получится. Но однажды я уже спрашивал тебе, как нам жить дальше, и ты сама решила остаться со мной. И с тех пор я всегда старался угождать тебе, и не сказали мы друг другу дурного слова, и никогда больше не поднимал я на тебя руку. И все дела мы решали вместе. И никогда не принес я тебе позора, не лежал с другими женщинами, и ни с кем у меня не было детей, кроме тебя.

— Нет у тебя детей и со мной, — воскликнула Лейкни, закрыла лицо ладонями и зарыдала.

— Об этом я скорблю не меньше тебя, — отвечал Льот. — И именно поэтому я удивлен твоим решением положить конец нашей совместной жизни.

Лейкни встала и сказала:

— Ты можешь развестись со мной — мне кажется, достаточной причиной будет то, что не хочу я больше делить с тобой постель. И ты можешь найти себе другую жену и уехать из этой забытой Богом долины. Ибо никогда за все те годы, что прожили мы вместе, не видела я тебя счастливым.

Тогда Льот осторожно спросил жену:

— Скажи мне честно, Лейкни, неужели ты никогда больше не хочешь быть моей, если так стремишься уехать отсюда? — И с этими словами он посадил ее к себе на колени, а она так задрожала, что не смогла ничего ответить. И Льот продолжал:

— Однажды ты сказала, что всегда сделаешь так, как я хочу.

Тогда Лейкни заплакала, спрятала лицо у него на плече и ответила:

— Я думала, что ты хочешь отделаться от меня.

Льот поглядел на нее и сказал:

— Так было раньше, но не знал я тогда, что не могу жить без тебя, Лейкни.

В тот же вечер Лейкни пришла в дом и села на свое место за столом, как и раньше. И никто больше не слышал от нее, что хочет она стать монахиней. Они с Льотом жили в любви и согласии. Но Лейкни очень тосковала по своим детям, хотя и не говорила об этом.

Однажды вечером они пошли в баню, и Лейкни ходила с распущенными волосами, чтобы просушить их. Льот подошел к ней и взял ее волосы в руки. Он сказал:

— Кажется мне, что волосы твои стали еще светлее и краше, чем раньше, Лейкни.

Она покраснела и отошла от него, но Льот заметил, что волосы ее поседели.