Кладоискатель и доспехи нацистов - Юрий Гаврюченков Страница 23

Не получилось ни того, ни другого. Когда мы вышли из кафе, то были встречены встревоженным гомоном толпящихся у крыльца «кенгурятника» студентов. Может, мы им и казались героями, но скрыться в такой обстановке незамеченными было решительно невозможно.

Да и вообще убежать.

— А ну, геть! — гаркнул кто-то неприятным командным басом. Людей с подобными голосами я убивал бы на месте.

Такой шанс мне представился. Сквозь толпу к нам протискивались трое суровых мужланов в старомодных кителях цвета хаки. Я знал, что в парке обосновались казаки, заключившие с Политехом договор об охране институтского имущества. В сарайчике у стадиона они устроили конюшню и по ночам гарцевали по аллеям, безжалостно метеля всех, кто, по их мнению, мордой не вышел. Словом, о беспредельщиках я слышал немало, но лично созерцал таковых впервые. И был не в восторге от этой встречи. Стоящие на страже политеховских интересов казаки были самцами откормленными, крепкими и решительными. Раздвигая субтильных учащихся аки лайнер океанские волны, троица уверенно направилась в нашу сторону.

— Эй, вы, стоять! — приказал шествующий впереди казацюра в белой каракулевой папахе.

Угадать нарушителей общественного порядка было несложно: видок мы имели пожмаканный.

— Давай-ка в машину, — сказал я, но Слава уже разворачивал свои габариты в сторону надвигающейся угрозы, и на вывеске у него было написано, что в драке он грозен.

На мой взгляд, подобное бесстрашие могло нам очень дорого стоить. Казаки были далеко не мальчиками, а вполне зрелыми мужами, опытными в рукопашном бою. У соратника обратившегося к нам «миротворца» на поясе болтался кавказский кинжал, У другого за голенище была заткнута плеть. Хорошего мало, тем паче что их обладатели были кабанами под центнер весом.

— Ну, чего? — пробасил Слава.

Студенты, нежным душам коих претили грубые сцены насилия, поспешно ретировались под прикрытие стен родных аудиторий.

— Шо бузите? — рыкнул казацюра в белой папайе, доставая из кармана наручники. — Щас пойдете с нами.

— На хуй нам не по пути, — сказал Слава, с неприязнью поглядывая на браслеты.

Пузатый казачина с плетью в сапоге деловито зашел мне за спину.

Казацюра в папахе схватил корефана за руку. Слава вырвался и толкнул его в грудь.

— Цыц, не балуй!

Я ощутил мощный прихват за локти. Попытался взбрыкнуться, но казачина держал крепко, у меня аж ноги от земли оторвались. Я только пискнул от бессилия.

Другана казачья стража начала щемить основательно. Накинулись сразу вдвоем. Кулаком Слава сбил папаху с головы нападающего, но второй по-борцовски обхватил его поперек туловища. Первый браслет с треском защелкнулся вокруг корефанова запястья.

— Давай швыдче, — поторопил товарища казак, которому было трудно удержать Славу. Тот заметался. Слава махал свободной рукой, поймать которую не представлялось возможным.

— Н-на! — изловчившись, афганец впаял затылком в лоб казаку. Тот разжал свои клещи и зашатался.

Я попытался проделать то же самое. Бесполезно.

— Получай!

Уставший ловить корефанову граблю казацюра вознамерился зарядить ему кулаком в зубы. Слава нырнул под удар и засадил встречный локтем по горлу:

— Держи!

Мужлан осел, встряхнув побагровевшими щеками, и засипел, выкатив глаза. Олобаненный казак, тряхнув башкой, пришел в себя и сноровистым движением выхватил из ножен кинжал.

— Сзади, Слава! — предупредил я другана и был вознагражден острой болью в стиснутых стальными пальцами локтях.

Слава развернулся, встретив атакующего лицом к лицу. Казак не шутил — резать собрался всерьез. Похоже было, отморозок считал, что на службе ему все спишется. Выпад был четким: клинок в воздухе не вихлял — пошел как по рельсам. Слава вильнул в сторону, убрав живот. Крутнув бедрами, отпрыгнул, уходя от следующего удара. Составить компанию Эрику по больничной палате желанием он не горел, посему геройствовать супротив тесака в умелой руке не стал. Казак тоже был матерым волком и сразу просек, что имеет дело не с подгулявшим бандитом — «бывшим спортсменом, а ныне рэкетменом». Он осторожно подступал к корефану, и свинорез в его руке не дрожал. Это, к сожалению, был настоящий казак, а не фальшивый вояка в бутафорском мундире с покупными Георгиями. По ухваткам было видно, что рос он в горной провинции и с детства учился драться «на кинжалах».

На крыльце «кенгурятника» появились побитые бандюки.

— Пусти, сука, — задергался я, корчась от боли. — Замочу, гад!

— Не рыпайся, — прошипел казачина, толкая меня пузом так, что ноги потеряли опору.

Он повалил меня на землю. Я крепко приложился грудью, разом выдохнув весь воздух. Казачина насел на спину, вытащил из-за голенища плеть и закрутил мне руки. Стал вязать. Сопротивляться такой туше было бесполезно, казачина оседлал меня как коня. С трудом отвернув голову, я увидел развязку стычки.

Сколь ни был казак искусен, но Слава и с голыми руками мог натворить дел. Все произошло мгновенно. Уловив краем глаза появление из кафе потенциального противника, афганец шагнул прямо на нож кабаннику, проявляя, на первый взгляд, безбашенную удаль. Казак купился и пырнул его тесаком в живот.

Из своего положения я толком не разглядел, что конкретно проделал Слава. Движение было взрывным: казак полетел в одну сторону, кинжал — в другую. Друган прыгнул вдогон супостату и припечатал его ударом ступни по шее.

Наконец-то я смог свободно вздохнуть. Давивший меня казачина сообразил, что обстановка складывается явно не в его пользу, вскочил и приготовился к обороне. Корефан устремился ко мне на выручку. Он подобрал кинжал и вид имел устрашающий.

— Мочи его, урода! — заорал я, переворачиваясь навзничь.

Тяжело топая сапогами, казачина обратился в бегство. Я сел. Слава полоснул клинком по стягивающей запястья веревке.

— Валим отсюда, — стряхнув остатки плети, я поспешил к машине.

Должно быть, я слишком усердно растирал затекшие кисти, потому что при моем приближении стоящие на крылечке пацаны моментально попятились обратно в кафеюшник. Мы залезли в «Волгу», и я первым делом проверил наличие Доспехов. Сумка была на месте, там, куда я ее спрятал — на полу между сиденьями.

Бряцая наручниками, Слава сунул под седушку кинжал.

— Трофей, однако, — сказал он.

Прогрев двигатель, мы неторопливо отчалили от «кенгурятника». Оклемавшийся казацюра нацепил папаху и хлопотал над поверженным соратником.

— Попили кофе, — с досадой сказал я, глядя в окно.

— Дома догонишься, — утешил корефан и, помолчав, добавил: — А вот что пива на халяву перехватили — это ништяк.

— Ништяк, — желчно пояснил я, — это два бушлата. Один постелил, а другим накрылся — вот это ништяк. Зэки на полу когда спали, с тех времен словечко и пошло. А сейчас все по фене ботают, а сами в смысл сказанного не врубаются.