Лесные духи - Александр Прозоров Страница 22

— А-а, — поняла Золотая Тень. — Да, это будет здорово. За такое святилище Первопредок будет очень благодарен.

Камыш с решительностью взялся за дело, за первый же вечер приволок к тотему целых три корзины глины — и понял, что сильно погорячился. Чтобы священный Первопредок выглядел упитанным, как настоящий Строитель Запруд, его следовало лепить не меньше, чем в полтора обхвата толщиной. Корзин для этого придется принести не три, и даже не десять — а просто несчитанное количество. Паренек загрустил, но вскоре нашел отличный выход: вместо глины от реки стал таскать к тотему грязь из болота. А чтобы она держалась — намешивал побольше нарезанной там же осоки и плетущихся вьюнков. Дело быстро пошло на лад, и уже на второй день изображение предка было готово. Хозяин Реки выглядел внушительно и очень натурально. Для большего сходства Камыш прилепил на животик две сложенные лапы, а резцы сделал из оленьих ребер, прилепив на грудь тотема ото рта вниз.

В этот раз он не торопился похвастаться успехом. Вернувшись к дому, Камыш солидно предупредил девочку:

— Нужно сплести венок и приготовить угощение предку. Завтра на рассвете мы совершим ему наше первое поклонение. Будь готова.

Золотая Тень вняла его серьезности и еще с вечера сплела длинную ленту из колокольчиков, васильков и лютиков — чтобы ее можно было обернуть вокруг тотема несколько раз. В качестве же угощения дети выбрали пару ломтей вяленого мяса.

В нетерпении Камыш еле дождался первых утренних лучей, чтобы похвалиться своим творением. Но когда по утренней росе дети спустились с холма к святилищу, оказалось, что влажная грязь заметно оплыла, и идол стал походить на большую глиняную грушу: тонкий верх и огромный широкий низ. Лапы бобра разошлись и свисали пришлепнутыми лопухами, клыки вылезли вперед, будто воткнутые хищником в грудь жертвы — и оставленные в ней.

— Это Хозяин Реки?! — округлила глаза Золотая Тень.

— Нет, подожди! Подожди! — кинулся Камыш спасать тотем. Широкими мазками он начал подгребать слишком влажную грязь снизу вверх, неосторожным движением утопил клыки где-то в глубине «бобриной» груди, окончательно размазал лапы по телу, понял, что не справляется и оглянулся: — Ты пока иди, проверь трутницу. Я сейчас.

После долгих мучений парень все же придумал, как спасти ситуацию. Нарезав тонких, в палец, веток, он со всех сторон навтыкал их в глину, чтобы придать ей жесткость, а на уровне груди несколько комельков оставил торчать на длину пальца — и закрепил лепные лапы на них.

«Кажется, получилось…» — решил он. Но, вернувшись через полдня, увидел, что «Хозяина Реки» опять медленно, но неуклонно превращается в «мудрую грушу». Скрипнув зубами, Камыш еще раз восстановил творение, обложил его хворостом и запалил, дабы обжечь глину. И наконец-то добился своего: тотем покрылся сухой прочной коркой. Вот только лапы во время обжига отвалились, их пришлось налеплять снова. Но на тот раз паренек не поленился и сходил за нормальной глиной к реке.

На рассвете дети предприняли еще одну попытку поклониться духу предка и…

— Подожди, Камыш, — не доходя до святилища, остановилась Золотая Тень. — Так это тотем нашего великого предка или великой Праматери?

Глина, пусть и самая хорошая, за ночь заметно сползла вниз по твердой обожженной корке, отчего лапы стали походить на два свисающих на груди мешочка. Животик тотема опять заметно подрос, зубы исчезли — в хлопотах Камыш про них просто забыл. Зато на голове идола подобно пряди волос развевался пук пожухлой травы, так и не пущенной им в дело.

— Это не… — начал было паренек, но вовремя осекся. Он сообразил, что если назвать тотем Хозяином Реки, то его переделку придется начинать с самого начала. — Это не Первопредок. Это Праматерь.

— Ур-ра! — обрадовалась Золотая Тень. — У меня есть свое святилище! Только откуда ты знаешь, как она выглядит?

Но Камыш благополучно промолчал, а девочка вскоре забыла свои сомнения, когда кинулась украшать духа разноцветной цветочной лентой.

Камыш же ушел на поляну, собрал охотничьи снасти, по одному из упавших деревьев переправился за реку, нашел там прогалину с ощипанной травой, снова расставил силки, а в сторонке от ловчих мест, в темном ельнике, сделал нормальный правильный тотем, вырезав Хозяина Реки из старого березового пня. Девочке ничего говорить не стал. Теперь он понимал, почему в их племени сделано два святилища. Одно для женщин и другое для мужчин.

Предок согласился с его решением и вскоре опять стал посылать в ловчие петли то зайца, то лань, то неудачливого кабанчика. Пусть духи награждали его старания далеко не каждый день — но они с Золотой Тенью были сыты, имели изрядные запасы, а к их одеяниям скоро добавились меховые штаны, накидки и даже рукавицы.

Жизнь казалась налаженной и обустроенной — но вдруг настал день, когда гуси из их заводи все разом куда-то исчезли. Вслед за ними поднялись в небо, чтобы уже не вернуться, и хлопотливые утки. А вскоре Камыш и Золотая Тень увидели, что и заводь, и кромка воды у самого берега оказались скованы пока еще совсем тонким и хрупким, прозрачным льдом.

— Лодку надо шить, — глядя на это, сказал юный охотник. — И снегоступы для тебя плести. Я болотоходами обойдусь.

— Ты умеешь делать лодки? — удивилась девочка. — А почему раньше не смастерил?! Мы бы уже давно уплыли.

— Это совсем другая лодка. Из луба или бересты. Для вещей. В ней плавать нельзя, но по снегу тащить удобно.

— А как ее делать?

— Как обычно. Каркас из ивы, снаружи обошьем корой. Дня за три управимся.

Лодка и снегоступы действительно были готовы уже через три дня. Но вот первый снег повалил только через десять. И все равно выступать в путь было еще слишком рано: лед на озере при попытках выйти потрескивал под ногами, прогибался и грозил проломиться. Пришлось ждать еще довольно долго, прежде чем установился настоящий кусачий мороз, а снега насыпало столько, что без снегоступов нога проваливалась в сугробы глубже, чем по колено.

Силки совершенно перестали приносить добычу, и Камыш наконец решился: снял петли, простился с лесом-кормильцем. Следующим утром они с девочкой сложили в лодку пару циновок, камышовый мат, корзины с мясом, две мороженые заячьи тушки, погрузили инструменты. Больше брать было нечего и незачем. Какой смысл таскать лишнюю тяжесть, коли все необходимое всегда можно быстро сплести или собрать в любом месте леса или озера?

Последней в лодку встала корзина с трутом и небольшим запасом сухих веток для разжигания. Сама трутница, исправно тлеющая легким дымком, была надежно закреплена в носу волокуши. Зима — не лето. Тут, коли об огне не позаботишься, вовсе пропадешь.

— Низкий вам поклон, духи этого берега, за доброту и милость, — поклонились дети холму, на все лето ставшему их домом. — Оставайтесь с миром и радостью.

Они спустились к озеру, пробились сквозь редкие молодые камыши на открытое место и повернули в сторону рассвета.