Рыцари моря - Сергей Михайлович Зайцев Страница 22

Вскоре затем настал такой день, когда норвежец Андрее прибежал к поморам-россиянам и сказал Месяцу, что «Опулентус» стоит в одном безлюдном заливе в нескольких милях от норвежского поселка и латает пробоины в бортах, а оснащение чинит на берегу. Андрее был в радостном возбуждении и говорил, что пришло наконец время, когда шведского капера можно запросто привлечь к ответу – и за обстрел поселения, и за грабеж рыбаков на море. Теперь не отвертится, ибо паруса его лежат на берегу. И людей с ним не много – человек до двадцати…

Однако не всех порадовала весть, принесенная норвежцем. У многих поморов злость уже перегорела, а без злости они и мыслили по-иному; в спокойствии духа не рвались в драку, а подсчитывали: двоих человек потеряли с этой стороны, двоих же с той – как будто квиты… Сверх того крови искать – брать грех на душу. Да еще неизвестно кто кого; там, на когге, жизнь свою даром не отдадут – купец цену спросит; а здесь по лавкам малые дети сидят и смотрят на руки твои – что им дашь! Не было боязни. Не прижимала рыбаков нужда, пот и не рвались они,

Сразу вызвались за Месяцем идти Михаил и Фома, тверские братья, – горячие имели головы; в достатке выросли, в неволе закалились, научились ненавидеть, сидя в железе; любили оружие, любили порох – пороховой дым им был как благоухающий фимиам. Не могли братья упустить случая пострелять. Также Самсон Берета поднялся. Себе на уме был этот человек, однако ум не мешал ему до сих пор следовать за Месяцем. Копейка и Хрисанф… те давно про себя решили: назад невернешься, на месте не усидишь, а смерть еще как будто не близка, и рядом с Месяцем будто путь виднее… Четверо Кольских беглых уже не были такими жалкими, как две недели назад, – окрепли, в глазах появилась уверенность; позади себя они оставляли то же, что и остальные, – мертвую собачью голову с оскаленной пастью и метущую метлу – это теперь называлось отчизной. Кольские беглые сказали Месяцу:

– Мы – что руки и ноги, всяк сам по себе. Ты же, сын боярский, будь нам головой.

Также Андрее пошел. Делом рыбацким он не тяготился, однако и не горел в нем; был один, как перст, сердце имел беспокойное, нрав добрый, душу открытую; еще он был честен, жизнерадостен, словоохотлив, не бежал от самой черной работы; и искал себе Андрее дороги, и нашел начало ее возле Месяца.

Вот как они взяли каперский корабль…

Сначала обождали дня два, пока шведы не закончили свои работы. А когда увидели, что команда уже подняла на борт паруса и принялась переносить с берега грузы, приступили к задуманному… Подослали к «Опулентусу» Андреса и Копейку. Каперы, увидев с судна подошедших к ним двоих человек, ничего не заподозрили и оставались спокойны. Они со всех сторон обступили незваных гостей и посмеялись – что может быть общего у великана и карлика?.. Андрее и Копейка вели себя смирно, на насмешки не обижались, более того – дали шведам посмеяться вволю, а потом сказали, что общее дело привело их сюда, и что они хотели бы переговорить с хозяином судна. Шведы ответили, что хозяин их, славный шкипер Даниель Хольм, теперь спит и что придется гостям удовлетвориться разговором с ними – людьми простого звания. При этом Андреса повалили на землю ударом в переносицу, а Копейку слегка задели по затылку, и он оттого сам упал.

– Хорошо, – сказал Андрее. – Будем говорить с вами. И Копейка согласился:

– Так ли уж важно, кто будет платить – славный шкипер Даниель Хольм или люди простого звания!…

Здесь шведы полюбопытствовали, за что же им предстоит заплатить; причем любопытство их было на грани негодования, и они так спешили услышать ответ на свой вопрос, что сами поставили на ноги и Андреса, и Копейку. Однако Андрее вместо ответа сам задал вопрос: высока ли в цене хорошая весть? Каперы пообещали ему заплатить, не скупясь, и в качестве задатка крепко ткнули его кулаком в бок.

Тогда Андрее и Копейка рассказали шведам о некоем английском судне, причалившем к берегу в соседнем заливе день-два назад. И заверили, что до этого места напрямик, через перешеек, через скалы, будет не более трех миль. Еще они сказали, что судно то в ужасном состоянии, и просто поразительно, как оно вообще дотянуло до берега; англичане уже приступили к его починке – работают споро, далеко слышна английская речь.

Весьма по душе пришлись шведам эти слова. Как раз в тот момент, когда каперы решали между собой, звать им хозяина на берег или обождать, купец Даниель Хольм сам вышел на палубу. Увидев, что команда его стоит без дела на берегу и чешет языки, он спросил с недовольством, по какой причине устроено сборище. Андреса и Копейку заставили повторить сказанное ими слово в слово. А потом, осененные догадкой, шведы обратились к Хольму с вопросом:

– Не может ли так быть, что судно это – «Коралл Британии»?

И еще сказали следующее:- Вспомните, господин Хольм: был туман, и мы почти не видели, куда попадали. Вы всё винили нас, что мы плохие стрелки, вы всё злились, что мы упустили «Коралл». Но вот он сам идет к нам в руки; и взять его не составит труда.

Господин Хольм согласился с командой – они иногда умеют метко стрелять. Что же касалось «Коралла Британии», то он не спешил бы верить в этом деле на слово, ибо очень уж сомнительны люди, принесшие им радостные вести. Господин Хольм сказал, что до сих пор никому не доверялся, и дело его от этого только процветает. Однако, пораздумав немного, он распорядился так, чтобы и добыча, если она существует, не ушла, и чтобы самому в случае чего не остаться в дураках: десятерых отправил в указанный залив – с ружьями и мечами, для проверки, в лучшем случае – для захвата британского судна. Сказал, что одного десятка для этого вполне достаточно. Второму же десятку он приказал продолжать погрузку корабля и больше не терять времени на разговоры:

– А этих двоих норвежских болванов заприте пока в душегубку. Они будут заложниками правды. Клянусь, мы повесим их, если их слова окажутся ложью.

Андреса и Копейку заперли в темной тесной каморке рядом с трюмом. Сидя в ней, они хорошо слышали, как за переборкой шведы укладывали мешки и тюки с грузом. Господин Хольм сам спустился в трюм и управлял там работами…

Тем временем россияне, прячась за прибрежными холмами и за камнями, постарались подойти как можно ближе к «Опулентусу» и с внезапностью, делающей их замыслу честь, накинулись на тех пятерых шведов, которые работали на берегу. Одного из них поразили насмерть, четверых загнали в воду, а потом вслед за Месяцем взбежали на когт и втащили за собой сходни. Все было проделано так быстро, что люди на судне только и успели – поднять крик. И стояли перед россиянами безоружные, растерянные, испуганные. Всех согнали с палубы в трюм – там оказалось вместе с купцом пять человек.

Господин Хольм, бледный от злобы, спросил россиян, кто они такие и что должна означать их выходка. Месяц ответил ему, что отныне они владельцы сего корабля, и это означает лишь то, что «Опулентуса» больше не существует. Однако Даниель Хольм никак не хотел соглашаться с подобным оборотом дел и сказал, что корабль его как был, так и есть; тут купец даже притопнул – вот он, дескать, мой корабль!… Но его уже не слушали. И тогда господин Хольм разразился отчаянной бранью; проклятья и угрозы неслись из глубины трюма нескончаемым потоком – и продолжалось это в течение получаса. Немного поостыв и увидя, что брань его не возымела действия, Хольм попробовал пойти путем убеждения: он сказал Месяцу, что разглядел в нем и в его людях россиян, а россияне – да будет вам известно! – народ сухопутный. Так положено Богом: издревле россияне не имели моря, издревле и не знают его. Море же – это целая наука: приливы и отливы, ветры, течения, острова, мели, фьорды, шхеры – вы погибнете, россияне, не понимая в этом, не зная компаса, не зная звезд, не умея управляться с судном. Одумайтесь, россияне, пока не поздно, и поладим, звеня серебром. Да и не уйдете далеко, ибо Норвежское море полно шведских кораблей и на каждом из них хорошо знают шкипера Хольма: