Интервенция. Харбинский экспресс-2 - Андрей Орлов Страница 22
Интервенция. Харбинский экспресс-2 - Андрей Орлов читать онлайн бесплатно
– Потому что узнать рецепт из его записей невозможно по очень простой причине: он и сам его не знал.
– Позвольте! – вскричал Сопов. – Вы же только что утверждали обратное!
– Я сказал: рецепт. Да, рецепт был ему неизвестен. А вот само средство имелось. Существенная разница, не находите?
– Откуда ж он его взял?
– Полагаю, с Востока. У меня есть теория, как панацея попала в Европу. Но это история долгая. Главное в другом: уже в пятнадцатом веке панацея стала известна, Парацельс пользовал ею больных. Но потом она была снова утеряна. Понимаете, что это значит?
– Нет, – призналась Анна Николаевна. – Я теперь совершенно ничего не понимаю.
Сопов же демонстративно промолчал.
– Я думаю, что у Теофраста Бомбаста имелся некий запас лауданума, – сказал Дохтуров. – И потом этот запас кончился. Парацельс не мог его сам изготовить. И предпринял долгое путешествие на Восток. Могу утверждать, что побывал он в Китае.
– Так, значит… – прошептала Дроздова.
– Да. С незапамятных времен панацея хранится здесь. Я не сомневаюсь, что это вещество – природного происхождения. Ее открыли случайно.
– Нетрудно представить, как его стерегут… – прошептала Дроздова.
Дохтуров усмехнулся:
– Конечно. Но вопрос в другом: кто стережет? Но, как бы там ни было, оберегают сие сокровище с тщанием невероятным. Но, тем не менее… панацея все ж уходила к чужим. И не раз. Была продана, или похищена.
– Либо отнята силой, – добавил Сопов.
– Весьма вероятно.
– Однако Китай велик, – заметил Сопов. – Где намереваетесь проводить изыскания?
– Рискну утверждать: лауданум спрятан где-то в Маньчжурии. И я догадываюсь, кто хранитель.
– Откуда такая уверенность? – спросил Клавдий Симеонович.
– Ответ в моих записях. Насколько я понял, вы с ними знакомы.
Сопов пожал плечами:
– И давно вы пришли к такому выводу, господин алхимик?
– Недавно. Я как раз обдумывал план новых поисков…
– Что же вам помешало? – Дроздова нервно переплела пальцы.
– Весь этот кошмар. То есть пожар в «Метрополе» – и все, что случилось далее.
– Ясно! – воскликнула Анна Николаевна. – Значит, вам стараются помешать! – Она повернулась к Сопову: – Ну что, господин Фома неверующий? Вы и теперь сомневаетесь?
Но Клавдий Симеонович не успел ничего ответить.
Из подпола послышался шум. Кто-то закричал на высокой дрожащей ноте.
– Доктор, вы совсем забыли о своем пациенте, – насмешливо сказал титулярный советник. – Может, ему нужна ваша помощь?
Дохтуров на это ничего не ответил. Шагнул к фанзе, Анна Николаевна – следом.
– А когда вернетесь, – крикнул им вслед Сопов, – я расскажу кое-что интереснее всех этих сказок. Вам будет о чем подумать, клянусь!
Переступив порог, Дроздова повернулась к Павлу Романовичу и, слегка порозовев, тихо сказала:
– Признайтесь, доктор, вы ведь все это придумали?
– Простите?… – ошеломленно переспросил Дохтуров.
– Насчет панацеи и прочей волшебной чепухи. Ведь точно придумали? Сознайтесь!
– Господи, да зачем же?!
– Полагаю, чтобы произвести на меня впечатление, – серьезно ответила барышня. – Для чего же еще?
Она отвернулась и первой прошла в фанзу. Павел Романович шагнул следом. Он подумал, что старая истина насчет непостижимости женской натуры верна по-прежнему, несмотря на свою избитость.
Мандрагора
Долгие годы чиновник для поручений Грач исповедовал принцип: ожидай от людей меньшего, а бери сколько возможно. И позиция эта оправдывала себя неизменно.
С вновь назначенным помощником, господином Вердарским, Грач поначалу последовал своей любимой методе: присматривался, прислушивался и прикидывал про себя, насколько тот может быть полезен для дела. Ну и ему, Грачу, лично.
Сперва выходило, что особого прока ожидать не приходится. Обыкновенный чиновник, с амбициями, однако без хватки и даровитости. Таких пруд пруди, даром что с университетом. Хотя и его-то закончить не сподобился. И для чего господин полковник вытащил этакого хлюста из занюханного стола приключений? Сидел бы там, в журнал переписывал сданные бесхозные вещи. (Их, кстати, за последнее время стало заметно меньше. Не потому, что харбинцы сделались менее забывчивы, – совсем по иной причине. По какой? А пройдитесь-ка нынче по рынку да лавкам в воскресный день, присмотритесь хорошо к ценам. За бутылку молока целковый дерут! Это притом, что до войны всего пятачок спрашивали. И хлеб – не моргнув глазом, полтину сдерут. За фунт! Виданное ли это дело?)
И все же Грач постарался сойтись с молодым полициантом поближе. Сводил в «Муравей», поучил всяким штукам, полицейской премудрости. За один день, конечно, много не расскажешь, да оно и не требуется. Тут важно другое: как новичок при том себя поведет. Коли есть у человека склонность к сыскной работе – будет на лету все хватать. А нет – так и слушать станет вполуха, и больше по сторонам глазеть.
Вердарский, правда, по сторонам не вертелся и крепкозадых кухарок взглядом не маслил. Однако ж и большой заинтересованности не показал. Так и не понял Грач, что ж за человек такой – господин Вердарский. Решил: ничего, разберемся со временем.
Однако не вышло.
Почему? Тут надобно кое-что объяснить. А прежде вернуться на несколько дней назад, к предшествующим событиям.
* * *
Сыскное управление полицейского департамента в Харбине возглавлял Мирон Михайлович Карвасаров. И лучшего начальника трудно было представить. Начинал он в Санкт-Петербурге, еще при несравненном Путилине.
Семьи у Мирона Михайловича не имелось. С такой беспокойной службой какое супружество? Так, одна видимость. Но монахом, конечно, не жил. Бывали у него метрески знакомые, но это все так… баловство.
Зато водилась одна настоящая страсть – карты. Через них попал однажды в историю… и со столицей пришлось распрощаться. Начальство, чтоб не выносить сор из избы, долг Мирона Михайловича покрыло из казенных средств. А после сослало в Маньчжурию. Но дело свое знал он блестяще, поэтому и в Харбине нашел куда приложить способности.
По опыту представляя, насколько важна хорошая канцелярия, Мирон Михайлович поставил секретарем некоего толкового юношу, замеченного среди курьеров и вознесенного им за толковость и исполнительность. Величали того Касаткиным Поликарпом Ивановичем, но Карвасаров обыкновенно звал его попросту – Поликушка. Через этого Поликушку шла вся служебная корреспонденция, приказы и распоряжения.
К семнадцатому году Мирон Михайлович был произведен в полковники и назначен помощником начальника департамента, фактически получив в заведование сыскную полицию.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments