Корейские мифы. От небесного владыки и принцессы Пари до королей-драконов и духов-хранителей - Кёндок Ли Страница 22

Он вспомнил, скольких детей погубил, наслав на них оспу. С одной стороны, он с содроганием думал о том, что подчинился Самсын-хальман, с другой – теперь, когда лица загубленных им детей наложились на образ жены и собственного младенца, он мог понять богиню чадородия.

Мама-син опрометью бросился домой. Он обрил голову наголо, надел колпак и монашескую робу и босиком помчался обратно к дому Самсын-хальман. Добежав, почтительно опустился на колени у порога.

Остроконечный колпак и длинная просторная роба с широкими рукавами – часть облачения буддийских монахов. В государстве Чосон одежда похожего кроя была выходным нарядом женщин. Самсын-хальман заставила Мама-сина так одеться, чтобы сокрушить его гордыню. Велев ему сменить одежду и снять обувь, она хотела смирить бога оспы, сломить его раздутое величие и могущество.

Наша общая мать – богиня земли

Увидев преобразившегося Мама-сина, Самсын-хальман убедилась, что ради жены он смирил свою гордыню. Настало время открыть ему ценность жизни, чтобы Мама-син прекратил произвол и перестал поражать оспой всех вокруг.

При первой их встрече богиня чадородия Самсын-хальман преклонила перед Мама-сином голову вовсе не из-за слабости – она ждала, что он сам образумится. Покорить противника силой не так сложно, как может показаться. Однако с самого начала прибегнув к насилию, придется применять его и дальше. Не этого хотела Самсын-хальман – ее мечтой была жизнь в согласии и взаимном уважении.

– Теперь ты уразумел, что значит «земля снизу, а небо сверху», – сказала она Мама-сину. – Как бы ты ни был велик, и на тебя найдется управа. Как гласит поговорка, бегуна летун обгонит.

Стоя на коленях у порога, Мама-син внимал словам Самсын-хальман. Он осознал, что не видел дальше собственного носа, словно сидел в колодце и самонадеянно считал, будто колодец и есть весь мир, вся вселенная.

Как бы то ни было, Мама-сину повезло. У него появился повод взглянуть на себя со стороны, шанс переосмыслить свои поступки и прозреть. В жизни такая возможность выпадает нечасто.

Люди почти не меняются, ведь мотив к переменам появляется у них крайне редко. Этим объясняется необыкновенная жестокость обрядов инициации при переходе ребенка в статус взрослого. Ребенок и взрослый мыслятся как два абсолютно разных существа, и чтобы выйти на новую ступень жизни, человек должен полностью преобразиться. Считается, что для такого перехода прежнюю личность необходимо сокрушить до самого основания. Вот почему в разных уголках земли проводят церемонии инициации. В одном из африканских племен перед вступлением вождя в должность его оплевывают и избивают. У коренных меланезийцев есть другой более опасный ритуал – для инициации человек должен, подвязавшись веревкой, спрыгнуть с большой высоты. Потому что считается, что подняться можно, только упав на самое дно.

Самсын-хальман тем временем продолжала:

– Если хочешь отвести меня в свой дом, построй через реку шелковый мост.

Здесь может возникнуть подозрение, не упивается ли Самсын-хальман своей властью, как раньше это делал Мама-син, не собирается ли она тоже устроить грандиозное шествие? Однако это не так – Самсын-хальман хотела открыть Мама-сину высочайшую ценность жизни.

Переправа через реку – это переход на другой уровень, для ребенка таким переходом становится выход из материнской утробы в мир. Устланный шелком мост был нужен не самой Самсын-хальман, так она символически пыталась показать Мама-сину красоту появления новой жизни.

Дух оспы безропотно построил через реку шелковый мост. Самсын-хальман перешла на другой берег и в сопровождении Мама-сина направилась к его дому. Сосингук-манура лежала уже почти бездыханная.

Самсын-хальман дважды мягко провела ладонью по животу женщины, ее кости расслабились, и дверь в утробу раскрылась. Ребенок Мама-сина и Сонсингук-мануры перешел по шелковому мосту в этот мир и тут же разразился громким плачем. Мама-син был растроган чудом рождения. Он низким поклоном поблагодарил Самсын-хальман, открывшую ему эту тайну.

На следующий день Мама-син снова отправился в мир людей, чтобы распространять оспу – такова была вверенная ему роль. Если есть свет, непременно существует и тень. Но чем гуще тень, тем ярче сияет свет.

Образ Мама-сина можно рассматривать как олицетворение страданий и бед. Многие из них проистекают из человеческих отношений, особенно в современном социуме, где каждый стремится к самоутверждению. В настоящее время отношения стали одним из главных источников стресса.

Самсын-хальман, напротив, не пытается подчинить другого или подавить его своим могуществом. Она учит терпеливо ждать и в подходящий момент положительно влиять на человека так, чтобы он изменился сам. Вовремя отступив на шаг назад и дав себе возможность подумать, как сделала Самсын-хальман, уступившая дорогу процессии Мама-сина, можно значительно уменьшить число конфликтов и ссор.

Глава 5. Принцесса пари: от отвержения к самоотречению

Последние слова гадалки

Если называть самые известные корейские мифы, один из них, несомненно, рассказ о принцессе Пари (Пари-тэги). Это история о младшей, седьмой дочери короля, который мечтал о наследнике и отверг свою последнюю дочь. Давайте рассмотрим эту любопытную и довольно длинную легенду.

Давным-давно в королевстве Пулла жил великий король Огу (иначе – Огу-тэван). Когда пришла пора ему жениться, он разослал гонцов, чтобы те выбрали подходящую невесту. Объездив все уголки мира, подданные нашли наконец девушку, достойную стать женой короля. Это была прекрасная госпожа Кильдэ.

Перед свадьбой король обратился к гадалке. Все сулило ему счастье, но под конец гадалка поведала:

– Коли женитесь в этом году, будет у вас семь дочерей. А женитесь на будущий год – родится трое сыновей.

Королю хотелось иметь наследника, но он был молод и горяч, поэтому пренебрег словами гадалки, лишь посмеялся над предсказанием. И в седьмой день седьмого месяца по лунному календарю – в день, когда встречаются две влюбленные звезды, Волопас и Ткачиха, – Огу сыграл пышную свадьбу и ступил в брачные покои.

Король и его супруга зажили в любви и согласии. Прошло немного времени, и у госпожи Кильдэ стал расти живот, а спустя девять месяцев родилась дочь. Король был несказанно рад:

– Говорят, первая дочь – сокровище!

Свадебный веер с вышивкой. Государство Чосон, поздний период. Свадебным веером невеста прикрывала лицо, что символизировало ее целомудрие. Из коллекции Художественного музея Кливленда (© Cleveland Museum of Art).