Победа Великой армии - Валери Жискар д'Эстен Страница 21

* * *

Когда в воскресенье, 11 октября, Франсуа Бейль в сопровождении лейтенанта Вильнёва прибыл в церковь Спаса Нерукотворного Образа, увиденное поразило его. Здание было разрушено почти полностью, правая часть сильно обгорела. Крыша еле держалась, но покрывала вертикальную стену иконостаса, за которой священник совершал службу. Иконы, в том числе и чудотворная, унесенная русскими войсками во время отступления, были выдраны из рам, но кто-то умелой рукой нарисовал на обгоревшем дереве их расположение. Центральный неф заполняли тесно сгрудившиеся люди, которые шептали молитвы, перебирая руками четки. Бейль попытался пробраться сквозь толпу, заметив перед рядами стоявших верующих несколько скамеек. Прокладывая себе дорогу, он ощущал немое сопротивление закутанных в шерстяные шали женщин, которые отказывались подвинуться, и мужчин, одетых в синие кафтаны из грубого сукна и бросавших злобные взгляды на его униформу. Пустив в ход локти, он добрался до третьего ряда скамей, где и пристроился с краю. Перед собой, через открытый просвет в иконостасе, он видел литургические действия священника, или, скорее, священников, потому что на псалмы слышались громкие ответы густым баритоном. В конце пения все сидевшие на скамьях поднялись, чтобы получить благословение. Франсуа Бейль осмотрелся. Поглощенные псалмами мужчины и женщины вокруг него были небольшого роста. Только в первом ряду одна женщина возвышалась над всеми своими соседями чуть ли не на голову. Ее светлые локоны, ниспадавшие каскадом по спине, покрывала белая кружевная мантилья. Вытянув шею, Бейль разглядел, что она держит за руку маленькую, но изысканно одетую девочку. «Кто же они? — подумал он. — Что здесь делают?»

Когда служба подошла к концу, молодая женщина повернулась к соседке слева, желая шепнуть ей несколько слов на ухо, и Франсуа Бейль получил ответы на свои вопросы. Она была чрезвычайно похожа на даму в синем платье на портрете в гостиной дворца Калиницкого. Теперь он не сомневался, что это ее дочь. Толпа начала рассасываться, и взгляды их встретились. Женщина, казалось, на мгновение удивилась при виде генеральской формы, зеленый мундир и позолоченные эполеты так выделялись на фоне сероватой массы, еще заполнявшей церковь. Франсуа медленно подошел к выходу, точнее, к проему между двумя столбами без всякого перекрытия.

Очутившись на крыльце, он обнаружил, что все присутствующие встали полукругом — мужчины впереди, женщины позади — и наблюдают, как он выходит из церкви. Глаза с хмурых лиц впивались в него ненавидящими взглядами. Стояла поразительная тишина. «Достаточно одного крика, одного резкого жеста, — подумал Бейль, — и все эти славные люди кинутся и растерзают меня». Ему нечем было защищаться, потому что он оставил саблю пристегнутой к седлу, так же как и Вильнёв. В любом случае, под рукой у толпы хватало камней и булыжников, чтобы забросать и просто похоронить под ними Французов.

Бейль медленно пошел к своей лошади, которую конюх Бонжан держал под уздцы в дальней точке образованного людьми полукруга.

Сапог застрял между камнями, и ему показалось, что по толпе пронесся удовлетворенный гул. Он ждал ударов, но ничего не происходило. Он двинулся дальше, аккуратно огибая препятствия, и заметил впереди молодую женщину, держащую за руку маленькую девочку. На ней было черное длинное манто с жемчужно-серым меховым воротником и элегантные черные кожаные ботиночки.

Он подошел к ней и произнес:

— Разрешите представиться, мадам. Меня зовут генерал Бейль, командующий дивизией французской армии, разместившейся в Смоленске.

— Вы крайне неосторожны, мсье, — ответила женщина по-французски без малейшего акцента, голосом приятного серебристого тембра. — Все эти люди только ищут предлога, чтобы убить вас. Что касается меня, то я — графиня Кристина Калиницкая, и, полагаю, вы живете у меня дома.

Пока она говорила, он продолжал идти вперед и теперь уже оказался рядом со своей лошадью, по чьей блестящей шкуре уже пробегала дрожь нетерпения.

— У вас прекрасная лошадь, — сказала графиня, следовавшая за генералом. — Моей дочери она очень понравилась. У нее был небольшой пони в нашем поместье, в пятидесяти километрах отсюда, но он пропал вместе со всем остальным имуществом, когда крестьяне подожгли постройки и унесли все, отступая вместе с доблестной армией генерала Тучкова, который сражался под Москвой, чтобы помешать вам войти в город.

Ее дочка большими, полными удивления глазами жадно разглядывала лошадь и даже поднесла к ней руку, словно собиралась погладить.

— Если позволите, мадам, я могу взять вашу дочку с собой и отвезти ее на лошади к вашему дому.

— Ни в коем случае! — живо возразила графиня. — Это было бы безумием. Окружающие заставят ее дорого заплатить за это в будущем. Возможно, вы удивлены моим знанием вашего языка, но моя мать — полька, и меня воспитывала французская гувернантка.

Франсуа Бейль привстал на стременах, отдал честь графине, заставил лошадь совершить пируэт и поскакал прочь от площади в сопровождении лейтенанта Вильнёва.

Обернувшись, он заметил, как медленно, небольшими группками расходится толпа, словно эти благочестивые души до сих пор жалеют о том, что не воспользовались случаем растерзать его.

* * *

На следующий день, 12 октября, ближе к вечеру, генерал Бейль вновь собрал всех офицеров в комнате губернаторского дворца. Табуреты стояли на тех же местах, а стаканы были чисто вымыты. Лоррен держал в руке кувшин с дымящимся кофе.

— Садитесь, господа, — произнес Бейль. — Удалось ли вашим людям заметить какие-то перемещения?

Первым взялся отвечать полковник де Вильфор.

— Как вы приказали мне, Франсуа, мои люди совершили разведку как можно дальше к югу от реки. Они повстречали обычные отряды казаков-мародеров, которых порубили саблями, а поднявшись на небольшой пригорок, смогли увидеть на горизонте организованные соединения, перемещавшиеся в западном направлении. Те находились слишком далеко, чтобы их можно было точно идентифицировать, но моим кавалеристам показалось, что это был авангард. А вся армия следует за ним. Мы не привели пленных, — продолжил он с усмешкой, — так как все равно не смогли бы их допросить. Двоих моих солдат ранили казаки. Мы привезли их в город, где им оказали помощь.

Граф Веровский, командир польских улан, взял слово вторым:

— Мы также продвинулись очень далеко, но на север. Я послал разведывательный отряд вплоть до Демидова, что, возможно, было неосторожностью. Мои люди не встретили никого, ни единого казака или солдата, за исключением мародеров и дезертиров. Как русских, так и немцев, из Великой армии. — Он бросил взгляд на полковника Шмидта. — Мародеров мы порубили, а дезертиров отпустили подобру-поздорову.

— Кстати, о мародерах, — прервал его Франсуа Бейль, — по дороге сюда я заметил солдат, тащивших повозки, набитые разным скарбом. Среди них были и французы, и поляки, и швейцарцы. Но ни одного немца, — добавил он, желая смягчить укол, нанесенный полковнику Шмидту. — Это недопустимо. Вы должны отдать самые жесткие распоряжения, чтобы предотвратить подобное.