Ассасин - Симона Вилар Страница 21

– А скажите-ка мне, парни, кто ваши командиры? Я ищу тут одного человека, такого светлоглазого, недурного собой…

– Похоже, вы его уже нашли, мессир рыцарь! – неожиданно подался вперед Эйрик и сорвал с головы Джоанны капюшон. – Вот он, светлоглазый, недурной собой. Ай да милашка!

Джоанна только заморгала, вертя растрепанной темноволосой головкой.

Уильям побагровел, но даже слова не проронил. А солдаты вокруг гоготали, как гуси, потом стали говорить, что братья-храмовники еще те хитрецы – дескать, все время в молитвах и с мечом, а милашку и приголубить некогда. И что же это выходит, тамплиер разгуливает по лагерю с такой кралей, а им ни-ни. Даже в обоз Ричард повелел взять лишь самых уродливых прачек, а тут… Какие губки, какой точеный носик! Да и под этой грубой безрукавкой сиськи небось что надо!

Уильям сорвался с места, увлекая за собой сестру. Она спотыкалась в темноте, едва поспевая за ним.

– Все. Идем к Обри.

Он ушел, оставив ее возле входа в палатку супруга и сказав, что с рассветом ее переправят на корабль. Один из саксов Джоанны, белобрысый Осберт, рвавшийся вступить в ряды воинства Христова и потому взявшийся служить оруженосцем при Обри, так и просиял при виде госпожи. Учтиво поклонившись, он с готовностью откинул полог палатки.

Обри спал. Джоанна медленно сняла верхнюю одежду и улеглась подле мужа. Он повернулся во сне, притянув ее к себе. Пробормотал что-то странное:

– Ты тут. Мой милый…

Джоанна погладила его по голове, он не проснулся, а вот она долго лежала без сна, пока под утро ее не сморила дремота.

Утром Обри был даже смущен, обнаружив рядом с собой на лежанке жену. Но он собирался на войну, и Джоанна помогла ему облачиться в доспехи, расчесала его длинные светлые волосы, сама заплела их в косицу, перед тем как он водрузил на голову шлем.

Обри был растроган. Сказал, что в этой войне с ним всякое может случиться, так что пусть жена помолится за него. И даже поцеловал ее в лоб, когда за ней пришли сервиенты маршала, сообщив, что леди Джоанну уже ожидает лодка.

– Да говорю же тебе, она была здесь! Твоя распрекрасная Джоанна де Ринель! – доказывал Мартину Эйрик, рывком откидывая полоскавшееся на раскаленном ветру полотнище знамени Лузиньяна. – Причем была не одна, а со своим проклятым братцем, разрази его гром! И они явно искали тебя. Это так же верно, что у меня лицо в веснушках, а не в перепелиных яйцах!

Мартин задумчиво смотрел между ушей саврасого на пыльную дорогу. У него все еще не укладывалось в голове, что столь изысканная дама, как леди Джоанна, кузина короля и сестра маршала де Шампера, могла оказаться среди воинства крестоносцев. Но ведь его рыжий приятель слишком простодушен, чтобы сочинять небылицы, да и с кем еще мог появиться в стане столь суровый и строгий человек, как Шампер. Маловероятно, что он и впрямь завел себе милашку, схожую с родственницей. Но если это действительно была Джоанна…

– А ведь она не выдала тебя брату, хотя не могла не узнать, – задумчиво произнес Мартин.

Эйрик резко хлопнул себя по бедру, и пластины его доспеха жалобно звякнули.

– Что с того, что не выдала? Я, что ли, им нужен? – И добавил с обидой: – Если бы о подобном сообщил твой любимчик Сабир, ты бы его послушал. А я что… Но бежать нам нужно как можно скорее. Или ты еще не налюбовался этими запыленными рожами крестоносцев?

– Я готов уехать, – негромко отозвался Мартин. – Но как? Когда?

Эйрик задумчиво покусывал выбившуюся из-под кольчатого капюшона височную косицу.

– Раненых вон отправляют в Акру. Может, мне тебе руку сломать? А что? С поломанной рукой тебя наверняка отправят на галере к госпитальерам в Акру. Ну а там… Там нам ничто не помешает скрыться.

Мартин скривил рот в улыбке и постучал приятеля по раскаленному на солнце шлему. Но потом внимательно поглядел на море, где на белеющих пеной волнах покачивались распустившие паруса суда. Ну да, так можно было бы… Быстрые галеры крестоносцев то уходили к Акре, увозя раненых, то возвращались с подкреплением. Вот не далее как этим утром привезли в войско короля Ричарда самого Конрада Монферратского с прекрасно обмундированным отрядом из Тира. Конрад знал что делает: не дал своим людям и части пути пройти под палящим солнцем и обстрелом и воодушевил крестоносцев, приведя свежее подкрепление и показав, что судьба Иерусалима ему небезразлична. Недаром его так громогласно приветствовали воины на берегу, когда он вскочил на своего великолепного вороного и вихрем промчался вдоль строя. Герой! Но кое-кто даже пожалел, что в то время, когда маркиз красовался, не появились сарацины со своими луками и не подстрелили наследника престола Иерусалимского. Это позже в шеренге посмеивались, обсуждая приказ Ричарда, который велел Конраду идти под командование Гвидо, своего сюзерена. И что было делать Конраду? Не мог же он перечить главе крестоносцев в походе или, того хуже, повернуть назад? Вот и ехал теперь позади пуленов и пуатевенцев. Он с самым мрачным видом восседал на коне в своих вороненых доспехах, а затем, когда солнце стало припекать, приказал подать ему вымоченный в водах моря светлый плащ. Надолго это не спасет, но от теплового удара герой Тира все же не свалится.

Гвидо явно расстроился, поняв, что рядом будет его наследник, да еще куда более толковый воин, нежели он сам. И приказал Мартину особо следить за тем, чтобы их люди были защищены и готовы к атаке сарацин, дабы Монферрат понял, что у него в войске все в порядке и все готовы к столкновению. Однако этот день неожиданно прошел без происшествий. Неспешный марш с рассвета, остановка в самую жару, а ближе к вечеру мерное, неторопливое продолжение шествия. То же повторилось и на другой день. Все ожидали подвоха, но неприятель будто исчез. Это казалось странным.

На следующий день Гвидо был вызван к Ричарду во главу колонны. В этом не было ничего необычного: Львиное Сердце ехал впереди своего воинства под плещущимся алым стягом Плантагенетов и каждый день просил одного из предводителей разделить его общество, чтобы переговорить на марше. Он каждому уделял внимание, никого особо не поощряя, выслушивал и взвешивал рассуждения командиров о кампании. Вот и Гвидо удостоился этой чести.

На этот раз Ричард хотел услышать мнение Иерусалимского короля о причине неожиданного затишья со стороны сарацин. И оказалось, что Лузиньян, который провел в этих краях немало лет, вполне может оценить обстановку.

– Гора Кармель, – пояснил Гвидо. – Войско Христово подошло к ней, огибая берег, и сарацинам тут негде начать разбег для их легких лучников. Скорее всего, султан повел свои силы в обход по более пригодной для продвижения армии дороге, нежели лесистый кряж Кармель. Но они наверняка появятся, когда мы, двигаясь по длинной дороге у моря, выйдем к Кесарии. И тогда…

– Вы думаете, султан там нападет на нас? – спросил Ричард, и взгляд его серых глаз стал тверже кремня.

Гвидо развел руками – все может быть. И добавил:

– Но впереди уже начинается иная местность – Шаронская равнина, где земля не такая сухая. В тех местах много воды, а леса просто кишат живностью… Хватает и хищников. Там водятся огромные дикие львы и пятнистые леопарды. Есть там и крокодилы. Его Величеству приходилось видеть этих огромных ящериц?