Король Артур и его рыцари - Андрей Ефремов Страница 21

– Видно, неладно идут дела в этом замке, – сказал Ланселот, – раз грустят молодые девицы и некому развеселить их.

Но ни слова не ответила девица Ланселоту, только слезы показались на глазах у нее. И тогда Ланселот взял ее за руку и проговорил:

– Не будь я узником в этом замке, все бы сделал, чтобы развеселилось ваше сердце, о девица. Но, видно, не суждено более нам подняться в седло.

– Не падайте духом, сэр, – говорит девица, – потому что недаром встретились мы здесь. И если вправду вы Ланселот Озерный, то поклянитесь помочь мне, и тогда спасу я вас и того рыцаря, что так доблестно сражается с вареной говядиной и с вином в пузатой фляжке.

– Клянусь бараньей ногой, – произнес тут сэр Динадан, – вы не раскаетесь, девица, если вызволите нас отсюда.

– Ах, благородные сэры, я служу зловредной Моргане только потому, что отец мой, барон Багдемагус, слишком стар, чтобы дать отпор ее рыцарям, которые, что ни день, разоряют наши угодья. А лучших бойцов его дружины бесчестно и подло перебил Брюс Безжалостный, который зовется рыцарем, хотя больше похож на ночного разбойника. И вот если теперь на турнире дружина Морганы побьет последних рыцарей моего отца, то лишимся мы остатков нашего поместья, ибо таково условие схватки. А не выйти на схватку – позор.

– Жизнью клянемся, – сказали рыцари, – что несдобровать Брюсу Безжалостному, если вырвемся мы отсюда.

– А раз так, – обрадовалась девица, – то ждите меня завтра поутру.

И она удалилась, а наутро пришла и застала рыцарей уже на ногах и готовыми в путь. И отомкнула Лионора (так звали девицу) двенадцать дверей, и вывела рыцарей на волю. А там в лесу дожидались их кони, и доспехи лежали в полной исправности.

Вот Лионора помогает рыцарям облачиться, и садятся они в седла, но вдруг слышат конский топот, и выезжает на лесную опушку Брюс Безжалостный. Хоть и хитер был Брюс, но не признал Ланселота с Динаданом, потому что были на них новые доспехи и новых коней привела Лионора. У Ланселота же взыграла кровь, и крикнул он Брюсу:

– Защищайся, предатель!

И только хотел ударить на него, глянь – уже Динадан скачет на Брюса. И придержал Ланселот коня, а сэр Динадан так ударил Брюса, что тот перелетел через круп своего жеребца и грянулся оземь, и шлем его откатился прочь.

– Будь ты проклят! – сказал Динадан и шесть раз туда и обратно проехал над Брюсом. А добивать не стал его, ибо не хотел пачкать свой клинок в презренной крови наемника. И они поскакали дальше, а Брюс Безжалостный долго еще кряхтел и ворочался и не мог подняться с земли, и, уж верно, никакого колдовства Морганы не хватило бы, чтобы заставить его в этот час выйти на бой. Таков был молодецкий удар Динадана.

А Ланселот с Динаданом скачут тем временем к замку барона Багдемагуса. И когда настало время дать отдых коням, завиднелся впереди монастырь. Подъехали рыцари поближе и видят: раскрываются монастырские ворота и выезжают оттуда рыцари в полном вооружении.

– Господи Иисусе! – воскликнул Динадан. – Что за диковинные в этом монастыре монахи? Вместо крестов у них мечи, а вместо молитвенников добрые копья из ясеня. Своим шлемом клянусь – не поздоровится нам от их обедни.

И уже Ланселот с Динаданом приготовились к бою, но выехал вперед один из рыцарей и сказал так:

– Барон Багдемагус приветствует вас, благородные сэры. В двенадцати милях от этого монастыря дожидается он вас в день турнира.

И поняли рыцари, что встречает их дружина Багдемагуса, отца Лионоры, и отвечал Ланселот:

– Да поможет нам Господь! Пусть сэр Багдемагус пришлет нам трех рыцарей понадежней, да смотрите, пусть у каждого будет щит белый без гербов и изображений, и нам с сэром Динаданом тоже пришлите такие щиты. Впятером мы ударим на врагов сэра Багдемагуса и с Божьей помощью посрамим рыцарей феи Морганы. Но лишь кончится бой, мы с Динаданом ускачем, не открывая своего имени, и вам, благородные сэры, тоже следует молчать об этом, ибо нет нам расчета снова попасть в темницу к Моргане.

И вот в назначенный срок прибыли к Ланселоту трое рыцарей с пятью белыми щитами, и укрылись они в лесу на краю того поля, где назначена была схватка. Когда пришел час начинать турнир, выехали на середину поля герольды, протрубили в серебряные трубы, а главный герольд громким голосом произнес:

– Теперь слушайте, теперь слушайте, теперь слушайте! Господа судьи просят и предупреждают вас, чтобы никто не разил другого по ненависти, ибо не для вражды и убийства собрались вы здесь, но чтобы помериться силою.

И в тот же миг судьи подняли белые жезлы, и дюжие молодцы в разных концах поля взмахнули топорами и перерубили канаты, а рыцари, что стояли за ними, устремились друг другу навстречу. Но вдвое меньше было рыцарей у барона Багдемагуса, и весьма многие из них слетели на землю после первой сшибки.

– Видно, и впрямь рыцари Морганы забыли честь, – сказал Ланселот, – видно, только на слабого хватает их доблести. Однако сегодня есть кому научить их рыцарскому бою. – И с этими словами пустил он вперед своего коня, и прочие рыцари, прикрывшись белыми щитами, вылетели вслед за ним из леса.

Разом выбили они из седел пятерых рыцарей, и у кого целы остались копья, те отъехали для нового удара, прочие же выхватили мечи и рубились отчаянно. Обрушил Ланселот свой меч на шлем того, кто случился поближе, и хлынула у того рыцаря кровь из ушей, а лошадь под ним понесла и сбросила его на землю. И сэр Динадан рубился на славу, пока не разлетелся в куски его клинок. Противник же его и не думал отступиться от безоружного, теснил и рубил Динадана так, что кабы не его сноровка и увертливость, то не сносить бы ему головы. Так и летели куски от Динаданова щита в разные стороны. Наконец изловчился Динадан и, когда замахнулся тот рыцарь мечом, ударил его по локтю острым шишаком, что сиял в середине щита, и выронил рыцарь меч, а рука его повисла, как брошенный повод. А Ланселот видел это и весьма порадовался проворству Динадана. И так они разили без устали, и трое лучших рыцарей сэра Багдемагуса тоже не плошали.

Когда же остался победителем сэр Багдемагус, а рыцари Морганы либо валялись на земле, либо скрылись в лесу от позора, Ланселот и Динадан развернули своих коней и, как ни кричали судьи, как ни трубили герольды, умчались без оглядки.