Граф де Шантелен - Жюль Верн Страница 21

В этот момент к завываниям бури добавился какой-то глухой ропот. Всего лишь неясный гул, но, вне всякого сомнения, Локмайе догадывался о его происхождении, так как встал со своего места и произнес:

— Так! Вот они!

— Да что же там происходит? — спросил Кернан и подошел к порогу.

Ворвавшись в едва приоткрытую дверь, ураган рванул ее с такой яростью, что бретонцу понадобилось напрячь все свои силы, чтобы снова ее затворить.

Но за тот короткий миг, пока дверь оставалась открытой, Кернан заметил на берегу множество факелов, пламя которых плясало на ветру. Когда буря немного стихла, с берега донеслись леденящие душу крики. Ярость людей не уступала ярости стихии. В наступающей темноте готовилось что-то страшное.

Раньше, до революции, священники пользовались огромным уважением по всей Бретани, выделяясь своей добропорядочностью среди служителей церкви других провинций, ушедших далеко вперед по пути прогресса. В этом уголке Франции они отличались добротой, скромностью, готовностью всегда прийти на помощь и, бесспорно, принадлежали к лучшей, во всех смыслах этого слова, части населения. В одном приходе здесь насчитывалось до пяти, а иногда и до двенадцати священников; только в департаменте Финистер — до полутора тысяч. При этом никому не приходило в голову жаловаться на их многочисленность. Кюре, или, как их называли в Бретани, ректоры, пользовались значительной властью, но никогда не злоупотребляли ею. Они имели штат помощников и записывали акты гражданского состояния, договоры, завещания… Почти все назначались пожизненно и воспитывали множество юных послушников, которые, живя вместе с крестьянами, объясняли им церковные обряды и разучивали с ними Псалтырь.

Когда революция призвала всех священников присягнуть новой власти, в их рядах произошел раскол. Большинство отказались от присяги. Не желая служить новому богу, они вынуждены были выбирать между тюрьмой и изгнанием. Премия в размере тридцати двух ливров выплачивалась лицам, доставившим отказников властям. Наконец, закон от двадцать шестого августа 1792 года провозгласил их вне общества.

Некоторое время опальным священникам удавалось избегать преследований и обвинений по доносам. Но враги не успокоились, пока все отказники не были изгнаны или арестованы; и целые департаменты лишились своих духовных пастырей.

Этой участи не избежал и Финистер, где духовенство подвергалось беспрестанным гонениям. Вскоре в округе не осталось ни одного священника, и некому было позаботиться о спасении душ прихожан.

Тогда-то вот власти и решили прислать на пустующие места новообращенных святых отцов. Прихожане встретили их в штыки. Крестьяне неоднократно устраивали настоящие сражения, не желая признавать власть богохульников, и церемония вступления последних в должность редко обходилась без кровопролития.

Двадцать третьего декабря 1792 года в Дуарнене прибыл отец Ивна в сопровождении национальной гвардии Кемпера. Новый священник вовсе не был плохим человеком; до революции он честно исполнял свои обязанности; со спокойной совестью принял он и конституцию, подписанную самим Людовиком XVI. Вне всякого сомнения, даже присягнув новой власти, отец Ивна мог бы и дальше достойно проповедовать Слово Божие.

Но крестьянам он казался богохульником, и они восстали. Этот бунт не имел под собой никаких конкретных причин; жители действовали, подчиняясь голосу не разума, но сердца. Так, с самого начала у нового священника начались неприятности: никто не хотел прислуживать в его доме; веревки церковных колоколов оказались перерезанными, и невозможно было звонить к службе; также не смог он заставить детей отвечать ему закон Божий, да и родители никогда не позволили бы им говорить с богохульником; и наконец, у него не водилось даже церковного вина — ни один из местных трактирщиков не осмеливался продать вино этому человеку.

Ивна терпеливо ждал, но все оставалось по-прежнему. С ним не разговаривали, лишь осыпали проклятиями при всяком удобном случае. От проклятий до гонений всего один шаг, и вскоре этот шаг был сделан. К слепой ненависти добавилось суеверие. Жители увидели в новом духовнике самого сатану в человечьем обличье, злого демона, проклятие этих мест. Вспомнились недавние ураганы, унесшие столько жизней, разбитые лодки рыбаков. Страсти достигли такого накала, что священника вынудили бежать из собственного домика без оглядки. Он добрался до острова Тристан, где рыбаки оставили несчастного помирать голодной смертью. Больше месяца провел он на голой скале почти без пищи; казалось, милосердие навсегда оставило его в этом мире.

Тем временем на жителей окрестных деревень обрушивались все новые бедствия. Бретонцы, уцелевшие во время кровавых сражений Вандейской войны, возвращались к своим очагам — измученные, израненные, еле державшиеся на ногах. С каждым днем положение крестьян становилось все хуже. Угроза голода нависла над деревнями. Столько несчастий, конечно, вряд ли объяснишь простым стечением обстоятельств. Терпение рыбаков могло лопнуть в любой момент. Их ненависть к богохульнику, оставленному на голой скале на произвол судьбы, вспыхнула с новой силой. Трудно было предугадать, к чему приведет она этих грубых, неотесанных деревенских жителей. И вот наконец настал день, когда все копившееся в них вырвалось наружу с криками, которые только что слышал Кернан.

Анри де Треголан рассказал товарищам подробности жизни Ивна. И когда Кернан, в свою очередь, поделился тем, что увидел на берегу, друзья поняли, что задумали рыбаки. Вне всякого сомнения, эта ночь должна была стать последней в жизни священника.

Граф, Кернан и шевалье разом вскочили на ноги. Ни один из них не мог даже мысли допустить, что одинокий человек, какую бы тяжкую ошибку он ни совершил, оказался отданным на растерзание разъяренной толпе.

— Отец, — воскликнула Мари, — куда вы собрались?

— Помешать преступлению! — ответил граф.

— Не тревожьтесь, мой господин, — возразил Кернан. — Господин де Треголан и я, мы отлично управимся вдвоем. А моя племянница Мари не должна оставаться одна. Идемте, господин Анри, идемте!

— Иду! — откликнулся юноша.

Он торопливо пожал руку графу и бросился вслед за Кернаном, Локмайе неодобрительно покачал головой им вслед.

Анри и Кернан устремились к берегу, ориентируясь по крикам, которые доносились до них. На берегу собралось множество жителей окрестных деревень: Дуарнене, Пон-Круа, Пулана, Крозона. Переправившись через реку, процессия повернула к морю и вскоре оказалась как раз напротив острова Тристан. Помимо мужчин в толпе находилось много женщин и детей. Они шли, размахивая над головами зажженными смолистыми факелами. Бретонец и юноша, выбрав самый короткий путь, вскоре очутились в авангарде шествия. Они понимали, что пытаться остановить людей — пустая затея; следовало подумать, как вырвать жертву из их рук.

В это время наиболее отчаянные из рыбаков спустили на воду свои лодки, и вскоре флотилия из двадцати суденышек устремилась к острову.

Гомон толпы, оставшейся на берегу, превратился в вой. То тут, то там раздавались крики, полные ненависти: