Карта царя Алексея - Николай Дмитриев Страница 20

В доме, обставленном на чисто европейский лад, князя Ромодановского ждал сам хозяин – боярин Афанасий Лавреньтевич Ордын-Нащокин, и с ним ещё два приехавших раньше генерала: Григорий Иванович Касогов ^[44], сжегший в прошедшую войну крепость Перекоп, и Матвей Осипович Кравков ^[45], занятый сейчас формированием московского гвардейского полка.

Поприветствовав всех, князь усмехнулся:

– Я вроде как припозднился. Вы, чай, и без меня всё порешали.

– Не особо. Вон генерал походный ордер предлагает, – и, кивнув на Касогова, Кравков показал расчерченный лист.

– Ну-ка… – Ромодановский посмотрел чертёжик и похвалил: – Значит, сначала ертаул ^[46] и передовой полк, за ним большой полк с полками правой и левой руки. Дальше государев полк, наряд и сторожевой полк. Зело разумно.

Ромодановский отдал Касогову схемку и спросил Камкова:

– Ты, я слышал, своих гвардейцев мушкетами вооружил?

– Само собой, – ответил Камков и вздохнул: – Стрельцы, правда, сетуют, говорят, «жагра» ^[47] надёжнее.

– Оно так, – согласился Ромодановский. – «Курокрад» ^[48], он и осечку дать может.

– Осечку, ясное дело, дать может, – возразил Касогов. – А ну как морось какая, что сушить фитиль до костра бегать?

Разговор явно сбился на мелочи, и Ромодановский сказал:

– Про то опосля, – и, повернувшись к молчавшему до сих пор Ордын-Нащокину, спросил: – С чего это наша Боярская дума так ладно приговорила?

На что хозяин, не упускавший случая уязвить бояр, ответствовал:

– Ежели жареный петух в плешь клюнет, враз поумнеешь… – и тут же, переходя к главному делу, пригласил всех к столу, на котором лежал загодя разложенный лист.

Это была, собственно, несколько расширенная карта Украины, где вдобавок изобразили Север с Архангельском и Юг с Астраханью. Ордын-Нащокин выждал, пока генералы изучат карту, и только потом, водя для наглядности рукой над той или иной её частью, заговорил:

– По Балтийскому морю у нас торгового пути нет. Но воевать со шведами мы пока не можем, да и они, полагаю, сейчас на нас не нападут…

– Истинно так, – согласились с ним генералы, и боярин продолжил:

– А вот по южным да северным пределам дела у нас плохи. Через известные деяния Никона раскол вышел, монахи Соловецкого монастыря ^[49] взбунтовались, у Выг-озера подлый народ весь за старую веру встал, а про разбойника Стеньку, что на Волге объявился, я и поминать не хочу.

– Соловецкий монастырь, то ж крепость первейшая! – обеспокоился Кравков.

– Так, – кивнул Ордын-Нащокин и продолжил: – Однако стрельцы туда уже посланы, и я про другое. А ну как все эти бунтовщики нас от Сибири с её мягкой рухлядью отрежут? Правда, соболиные угодья скудеют. Вон Мангазейский воевода и слезницу прислал – ясак, мол, собрать не может. Значит, и так казне убыток…

– Да, война – она дело дорогое, – вздохнул Ромодановский.

– Именно. Однако есть вот у меня задумка, – неожиданно разгорячившись, боярин хлопнул по карте ладонью. – Дикое поле! Земля там родюча, и ежели её от басурман обезопасить, то урожай можно брать вдесятеро больше нашего!

– Выходит, нам против турков воевать надобно? – с сомнением покачал головой Кравков и добавил: – Опять же, и хан Крымский…

– А что нам хан? – оживившись, перебил его Ромодановский. – Казаки – и те Азов брали, а мы что? Дединовскую верфь в Воронеж перенести, корабли и галеры построить и по Дону на турков диверсию учинить!

– А Донское гирло как миновать? – негромко напомнил Кравков.

– Так это турки считают, что оно непроходимое, – усмехнулся Ромодановский. – А мне казаки доложили, ежели ветер с моря, пройдут корабли…

– Дело говоришь, генерал, дело, – поддержал Ромодановского отмалчивавшийся до сих пор Касогов. – А касательно хана Крымского, то тот же Перекоп взять можно, вот только воды и припасов в самом Крыму нет.

– Это ж в случае чего какие обозы везти с собой надобно! – усомнился Кравков.

– Верно мыслишь. – Касогов хитро сощурился. – Только тут по-другому надобно…

– Это как же? – заинтересовался Ордын-Нащокин.

– Ежели флот из галер да скампавей сделать, нам что по реке, что по морю способно ходить будет, и, ясное дело, мы в любом месте десант высадить сможем, а в разе потребы и кусок побережья взять.

– Правильно, генерал. Так, что турков, что крымцев тревожить можно, – согласился с Касоговым Ромодановский и в свою очередь предложил:

– Что ж до южных пределов, то мыслю: надобно вдоль польского пограничья цепочку крепостец учинить, а в них магазины, чтоб нужные припасы свезти загодя.

– Так Андрусовское ж перемирие, – напомнил боярин. – Как бы чего…

– А ничего, просто укрепляем границу, – успокоил его Касогов и, поняв, что военный совет пришёл к согласию, улыбнулся…

Перед изразцовым камином на гнутых полукреслах сидели двое и молча следили за набиравшим силу пламенем. В доме было тепло, и огонь по вечернему времени разожгли только для настроения. Эти двое были хозяин дома старшина Архангельского Иностранного подворья гере Ван-Лейден и его гость, капитан недавно прибывшего флейта Олаф Нильсен.

Гере Ван-Лейден не случайно пригласил к себе Олафа Нильсена и сейчас выжидал момента, чтобы начать содержательную беседу. Однако разговор всё не завязывался. На удивление молчаливый капитан лишь время от времени прикладывался к кубку мальвазии, который он держал в руке, и вроде как не обращал внимания на попытки хозяина заговорить по сути.