Камень духов - Александр Кердан Страница 20

– Я предлагаю поговорить об охоте…

– Хм… Это увлекательная тема, особенно после сытной трапезы…

Ни он, ни русский до конца застолья больше не проронили ни слова. Говорил в основном сержант Кастеларо, у которого в запасе всегда было несколько историй и анекдотов, какие сочли бы неприличными в светском обществе и тем более в стенах какого-нибудь европейского монастыря. Но здесь нравы были попроще, и говорливого сержанта никто не перебивал. Впрочем, никто его и не слушал, так что и смеялся своим шуткам он тоже в гордом одиночестве, нимало этим не смущаясь.

Когда трапеза закончилась и сержант вместе с падре Томасом, откланявшись, удалились, падре Альтамиро пригласил Хлебникова к себе.

Помещение, в котором жил настоятель, напоминало монашескую келью только снаружи. Внутри оно больше походило на жилище аристократа: резная дубовая мебель, мягкое канапе, шахматный столик с инкрустацией… Все говорило об утонченном вкусе хозяина и о том, что мирские привычки не совсем оставили его. О том же свидетельствовала огромная кровать с балдахином, опоры которого были украшены резвящимися амурами и нимфами. И только Библия на бюро да горящая перед распятием лампада напоминали о священном сане того, кто здесь жил.

Первую партию, протекавшую в обоюдном молчании, падре Альтамиро нарочно проиграл гостю: ничто так не расслабляет визави, как легкая победа. Расставив на доске вырезанные из слоновой кости фигуры для новой игры, настоятель первым вернулся к начатому в трапезной разговору:

– Ну, сеньор Кирилл, о какой же охоте вы хотели поговорить со мной? На морских котов или на медведя? Что до первых, так вы в свой прошлый приезд, кажется, сумели убедить сеньора де Солу в праве ваших зверобоев промышлять в заливе Сан-Франциско…

– Да, такое соглашение было подписано. И оно, я это подчеркиваю, взаимовыгодно. Вы же знаете, за право отстрела каланов мы заплатили вашему губернатору золотом…

– Тогда, может быть, мы будем говорить об охоте на тех диковинных зверей, из клыков которых сделаны эти фигуры? – передвигая вперед пешку, с невинным видом спросил настоятель. – Мне рассказывали, что это забавное зрелище…

– Увы, ваше преподобие, то, о чем пойдет речь, не имеет, на мой взгляд, выгод ни для одной из сторон…

– Будьте любезны объяснить…

– Ах, падре, падре! Вы же все прекрасно понимаете… – рука Хлебникова со слоном зависла в воздухе. – Меня беспокоит охота не на слонов, а на людей…

– На язычников?.. Дорогой друг, неужели вы верите слухам, что мы ловим краснокожих?

– Вот именно… И оба мы знаем, что слухи сии – вовсе не слухи! Разве я не прав, падре?

– Ну, право же, сеньор Хлебников, что вы принимаете все это так близко к сердцу? Дикари есть дикари. Сугубо для их же блага мы вытягиваем краснокожих из звериных нор, приводим их в лоно святой церкви… Кстати, вам скоро будет шах, мой дорогой друг…

– Благодарю вас за подсказку, падре, но я вижу… И все же вы уклонились от прямого ответа, святой отец: это ваши люди охотились на индейцев возле Росса?

– А что из того, если это так? – улыбка тут же сошла с лица Альтамиро. Сейчас перед Хлебниковым сидел конкистадор, готовый взяться за оружие. Но это продолжалось всего мгновение. Дипломат в падре одержал верх над солдатом. – Я пошутил, мой друг… Это все слова. А слово к делу не пришьешь. Ведь так говорят у вас, русских?.. А вот тут мы съедим у вас вашего слона… – черный конь, вынырнув из-за строя своих пешек, сделал выпад в сторону шахматного войска Хлебникова, и поверженный белый слон перекочевал на столик рядом с падре. А тот уже совсем миролюбиво закончил свою тираду: – Что же относительно краснокожих, так поверьте, сие – одно недоразумение…

– И все же не могу не заметить, что подобные недоразумения могут серьезно осложнить наши отношения и помешать той дружбе, коей, я надеюсь, мы оба дорожим… – осторожно заметил гость, совершая рокировку. – А между тем у меня к вам деловое предложение…

– Какое, мой друг?

– Вы как-то обмолвились, святой отец, о новых колоколах для миссии…

– Да, наши колокола давно нуждаются в замене… Так что вы предлагаете?

– Для начала угроза вашей королеве, падре… Я купец, ваше преподобие, и привык поступать так, чтобы узы дружбы не мешали, а, напротив, способствовали осуществлению коммерческих интересов… Исходя из этого, предлагаю сделку. Выгодную сделку, падре.

– Я готов вас выслушать, мой друг, – лицо падре снова приобрело непроницаемое выражение.

– Мы готовы отлить вам два колокола и доставить их в миссию бесплатно, только при одном условии… Если вы поможете вернуть нам индейцев, что были захвачены на днях. Я думаю, они стоят гораздо меньше, чем два первоклассных медных колокола?

– Вы, русские, не перестаете удивлять меня! – усмехнулся настоятель. – Печетесь о каких-то варварах больше, нежели о себе самих… Удивительный народ!

– Значит, по рукам?

– Ну-ну, не будем торопиться, мой друг… Партия еще не доиграна, – падре окинул взглядом фигуры и задумался. Сделать ход он так и не успел – в дверь громко постучали.

– ¿Qué quieres, hombre? – спросил Альтамиро.

Из-за двери раздался голос сержанта Кастеларо:

– Сеньор настоятель, у нас новые гости! Просят вашего разрешения зайти в миссию…

– Кто они?

– Не знаю, сеньор настоятель, но один из них назвался капитаном доном Аргуэлло…

– Так отпирай ворота! Я сейчас выйду…

Выйдя во двор миссии, Альтамиро и Хлебников оказались перед большим отрядом вооруженных людей, лица которых в темноте были неразличимы. Когда караульные принесли факелы и осветили предводителей отряда, то настоятель и его гость увидели упомянутого сержантом капитана Луиса Аргуэлло, а рядом с ним тех, с кем никак не ожидали встретиться здесь в такой час – своих общих знакомых, офицеров с фрегата «Крейсер»: лейтенанта Завалишина и мичмана Нахимова.

5

Тихо потрескивает масло в лампадке. Чадит фитилек. Огонь отбрасывает на потолок кельи причудливые тени. Но тот, кто стоит на коленях и истово молится Богу, не видит этого.

Черная повязка на лице монаха от поклонов съехала в сторону, обнажив шрамы на месте глазниц. Седые космы разметались, создавая вокруг головы белый нимб. И только рыжеватые волосы на тыльной стороне ладоней свидетельствуют, что некогда шевелюра старца имела огненный цвет.

– Господи, я – великий грешник… – бормочет молящийся. – Много зла сделал в жизни… Прости меня, прими мое покаяние… Истинно говорю Тебе: рад бы помереть, но душу до срока не выплюнешь…

Да, не зря говорят, что глаза – зеркало души. Заглянешь в них: все, что таит в себе их обладатель, откроется. Те, кто когда-то смотрел в глаза этого человека, не находили в них ничего, кроме холода и презрения к миру. Может быть, за это индейцы и прозвали его Рыбьим Глазом… Теперь у Рыбьего глаза нет ни глаз, ни прежнего имени – Генри Барбер, наводившего когда-то ужас на все американское побережье Великого океана. Знаменитый пират, капитан шхуны «Юникорн», нынче просто слепой и немощный старик. Монах-францисканец под именем падре Томас, пытающийся объясниться со Всевышним, в само существование которого он столько лет не хотел верить. Да и как можно было веровать в святость, если в жизни тебя окружали одни алчность да пороки, если самые отъявленные подонки ходили у тебя в друзьях, если ты и сам был таким же, как они, – с руками по локоть в крови… Господь и тогда давал тебе шанс стать другим, проявить милосердие к пленникам, полюбить кого-нибудь по-настоящему… Но нет, ты не слышал голоса Провидения и не щадил никого: ни крохотных младенцев, которых потехи ради скармливал акулам, ни холеных красавиц, которых отдавал на растерзание команде, а после вспарывал им животы… Можно ли после этого ждать прощения на Страшном суде? Ждет ли его старый слепец, проводящий ночи напролет в молитвах Господу? Оказывается, ждет. Потому что человеку, каким бы он ни был, нельзя без надежды…