Когда пируют львы. И грянул гром - Уилбур Смит Страница 2

– Ага, небось больно будет, когда мама прижжет тебе йодом! – злорадно заявил он. – Да еще придется эту грязь вычищать иголкой. Спорим, будешь орать как резаный!

Шон и ухом не повел. Поднял стебелек травы и принялся тыкать им прямо в рану. Гаррик наблюдал за ним с интересом.

Близнецы совсем не походили друг на друга. Шон взрослел на глазах, превращаясь в мужчину: плечи раздались и налились силой, а под детским жирком уже крепла мощная мускулатура. Он выглядел очень живописно: черноволосый, загорелый до смуглости от жаркого солнца, губы яркие, щеки светятся, играя молодой кровью под кожей, а глаза синие – нет, скорее темно-синие, вплоть до фиолетового, цвета индиго, как тень облака, упавшая на гладь горного озера.

Гаррик же обладал худощавым телосложением, запястья и лодыжки его скорее подошли бы девочке. Волосы неопределенного цвета с каштановым отливом заметно редели на затылке; на щеках цвели веснушки; нос и веки, обрамляющие бледно-голубые глаза, вечно имели розовый цвет из-за аллергии.

Гаррик довольно быстро потерял интерес к хирургическим манипуляциям Шона. Протянув руку, он потеребил одно из висячих ушей Тинкера, и ритм частого дыхания собаки сразу сбился: пес два раза сглотнул, и с кончика его языка сорвалась капля слюны. Гаррик поднял голову и посмотрел вниз, на склон. Чуть пониже от того места, где они сидели, начиналась поросшая кустарником лощина. У Гаррика перехватило дыхание.

– Шон, смотри, вон там, рядом с кустом! – проговорил он дрожащим от волнения шепотом.

– Что? – Шон вздрогнул, поднял голову и сразу увидел, на что показывает брат. – Подержи Тинкера, – велел он.

Гаррик схватил собаку за ошейник и притянул к себе ее голову – не дай бог, увидит и бросится в погоню.

– Это самая большая старая антилопа в мире, – прошептал он.

Шон не отвечал, поглощенный зрелищем.

Сквозь густые заросли кустарника осторожно пробирался крупный бушбок, самец пестрой антилопы, весь черный от старости; пятна на его бедрах поблекли и стали похожи на выцветшие отметины мелом. Уши настороженно торчали, а вьющиеся змейкой рога высоко вздымались над головой. Огромный, почти как лошадь, он грациозной поступью вышел на открытое пространство. Остановившись, великолепное животное повело головой из стороны в сторону: нет ли где опасности? Потом рогатый красавец легкой рысью затрусил наискось вниз по склону и скрылся в другой такой же лощине.

Секунду близнецы сидели совершенно неподвижно, а потом вдруг одновременно и горячо заговорили:

– Ты видел? Ты его видел? Видел рога?

– Так близко от дома… а мы и не знали…

Мальчики вскочили на ноги, продолжая возбужденно тараторить. Тинкер, заразившись волнением юных хозяев, принялся с лаем носиться вокруг них. Спустя несколько секунд общей сумятицы Шон овладел ситуацией, просто-напросто перекричав своих оппонентов:

– Спорим, он каждый день прячется там в лощине! Спорим, сидит там весь день и выходит только по ночам? Ну-ка, пойдем проверим.

И Шон первым стал спускаться по склону.

Лежбище, где прятался бушбок, они нашли у самой кромки кустарников, в небольшой укромной нише: здесь царил прохладный полумрак, землю устилал ковер из опавших листьев. Почва была утоптана копытами и усеяна его пометом, а там, где он лежал, в земле осталась вмятина. На листьях, разбросанных по земле, виднелись волоски с седыми кончиками. Шон опустился на колени и поднял один из них.

– Его надо поймать, но вот как? – сказал он.

– Выкопать яму и посредине вбить острый кол, – нетерпеливо предложил Гаррик.

– А кто будет копать, ты, что ли? – спросил Шон.

– Ну да, а ты будешь помогать.

– Вообще-то, яму копать тут надо большую, – с сомнением проговорил Шон.

Наступило молчание: оба прикидывали, сколько придется трудиться, копая ловушку. Но больше уже ни тот ни другой об этом не заговаривали.

– Можно еще позвать ребят из города и устроить облаву с собаками, – сказал Шон.

– Да сколько раз мы с ними охотились? Сотни раз, наверно, а даже ни одного паршивого дукера ^[1] не поймали. Что уж тут говорить про бушбока! – Гаррик помолчал, потом неуверенно продолжил: – А еще помнишь, что тогда этот зверь сделал с Франком ван Эссеном? Когда выдернул рога, пришлось вталкивать ему внутренности обратно в живот.

– Ты чего, боишься? – спросил Шон.

– Сам ты боишься! – взвился было Гаррик, но тут же быстро добавил: – Вот это да! Уже совсем темно. Надо бежать.

И братья торопливо стали спускаться в долину.