Когти Каганата - Константин Жемер Страница 19

Крыжановский осторожно двинулся на звук и быстро обнаружил певца – тот находился в обширном, заставленном всевозможными археологическими находками, помещении. Сидя за столом спиной к двери, он увлечённо трудился над чем-то. Герман хотел ради привлечения внимания кашлянуть, но это не понадобилось – где-то за окном взвыла сирена воздушной тревоги, и почти сразу громоподобно заработала зенитная артиллерия. Человек за столом вздрогнул и медленно обернулся. Это действительно был Михаил Артюхов – всё те же круглые очки да густая шевелюра, теперь, правда, изрядно поседевшая. Мгновение археолог рассматривал однокашника, а затем, опрокинув стул, вскочил. В руках его, откуда ни возьмись, появилась старая ржавая сабля. Лихо взмахнув ею над головой, Артюхов бросился на Крыжановского.

– А-а, десант, гады, высадили?! – заорал он, перекрикивая пушечный гром. – Врёшь, не возьмёшь, фашистская сволочь, я тебя сразу узнал. Даром, что загорел ты как цыган…

«Ах, вон что: Миша меня за перебежчика принимает, ведь тогда, в тридцать девятом, газеты писали о моём побеге в Германию», – внутренне ахнул Герман.

– Свой я, Миша, прекрати балаган! – вскричал он, отступая.

– Гитлеру ты свой, а также Гиммлеру, Геббельсу и Герингу! – рявкнул Артюхов – За нашими советскими богатствами пришёл, вражина?! Так вот тебе!

Герман еле успел уклониться от свистящего клинка.

«Никольского позвать? – мелькнула мысль. – Хорош же я буду в его глазах! Немыслимый позор, лучше как-то самому справиться».

– Успокойся, и давай поговорим, – попытался он урезонить ополоумевшего учёного.

– Поговорим? Что, завербовать решил? Зря стараешься, всё равно я по-немецки не понимаю, – ехидно заявил тот, совершая косой рубящий удар.

Крыжановский, призвав на выручку всю свою сноровку, снова уклонился. За окном в очередной раз грянули выстрелы зенитных орудий.

– Вон как тебя там натренировали, – прошипел Артюхов. – Хорошая работа, нечего сказать! Но, погоди же, у нас против ваших гитлеровских приёмчиков свои методы найдутся – будёновские, да ворошиловские...

Крутанув финт, Михаил Капитонович сделал прямой выпад, выбросив далеко вперёд руку с саблей. Быть бы Герману проткнутым насквозь, если бы не выставил он перед собой, схваченный за мгновение до того, большой глиняный кувшин с широким горлом. В это-то горло и угодил ржавый артюховский клинок.

Бесспорно, когда-то и сабля, и кувшин знавали лучшие времена. Увы, времена те канули безвозвратно, ибо оба предмета, не перенеся встречи друг с другом, в один миг погибли – клинок сломался у самого эфеса, а кувшин, лопнув по окружности, разнялся в руках Крыжановского на две части.

– Сосуд Салтовской культуры! Один из немногих, дошедших до нас в целом виде, – голосом смертельно раненого человека возопил Артюхов.

Прыгнув вперёд, Герман одной рукой заломил ему руку за спину, а второй обхватил за шею – обломок сабли упал на пол, а археолог взвыл от боли:

– Варвар, немецко-фашистский варвар!

Не отпуская Артюхова, Герман окинул взглядом стол, за которым тот трудился перед неожиданным визитом однокашника. Там в беспорядке лежали человеческие кости, и стояла объёмистая банка формалина. Глядя на неё, Герман про себя ухмыльнулся: «Вот где источник столь завидного Мишиного возбуждения – надышался, поди». Вслух же он сказал:

– Ты тут, смотрю, окончательно рехнулся среди своих экспонатов!

Канонада за окном всё продолжалась. Из-за неё учёные прозевали появление Никольского. Войдя в помещение, младший лейтенант невозмутимо заявил:

– Товарищи учёные, простите, что прерываю ваши дружеские объятия, но Герман Иванович, пять минут уже прошло.

– Понимаете, меня тут за немецкого агента приняли, – решил признаться Крыжановский.

– Я-то понимаю, – всё так же ровно сказал Никольский. – А вот вы, товарищ профессор, за годы, проведённые вдали от родины, видимо, забыли, что суть советского человека заключается в бдительности. Так что сюрприз, как мне кажется, вышел обратного свойства – совсем не для товарища Артюхова, а для вас самого.

– Так вы что же…, – подал голос археолог, который всё ещё продолжал оставаться в неудобной позе с заломленной за спину рукой.

Спохватившись, Герман отпустил старинного приятеля и отошёл на шаг.

– Да-да, Михаил Капитонович, – важно кивнул Никольский. – Товарищ Крыжановский – никакой не предатель. Он только что вернулся из заграничной командировки, в ходе которой выполнял ответственное задание партии и правительства. Во избежание недоразумений, оговорюсь, эта командировка носила совершенно секретный характер, и интересоваться ею – значит, навлекать на себя подозрения в шпионаже.