Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл Страница 19

— Положение священника имеет свои преимущества. Тайна исповеди, конечно, священна, но есть ведь еще слухи. Священники разговаривают друг с другом, и мне известно о Нуньесе кое-что такое, что он предпочел бы утаить от мира. Он согласится.

— А если англичане попытаются уничтожить печатный станок?

— Пусть попробуют.— Отец Монсени пожал плечами.— Мне достаточно небольшой суммы, чтобы превратить здание в крепость, а ваши люди помогут ее защитить. Англичанам ничего не останется, как только выкупить письма. Уверен, они заплатят уже после появления первого. И заплатят щедро.

— Какие только глупости не совершают мужчины из-за женщин,— вздохнул адмирал. Он вынул из кармана длинную черную сигару, откусил кончик и повернулся к паре стоявших неподалеку мальчишек, которые, казалось, только и ждали этого момента. Каждый держал в руке толстую пеньковую веревку, один конец которой едва заметно тлел. Адмирал указал пальцем на одного из мальчишек, и тот, дважды хлестнув веревкой по земле, поднес разгоревшийся фитилек к кончику сигары. Прикурив, адмирал сделал жест следовавшим за ним людям, один из которых расплатился за оказанную услугу мелкой монетой.— Лучше всего было бы и получить золото, и сохранить письма.

Британский фрегат проходил вблизи скал у бастиона Сан-Фелипе, и маркиз, провожая его взглядом, от всей души желал англичанам сесть на мель. С каким удовольствием увидел бы он, как качнутся мачты, когда корпус натолкнется на камни, как накренится и пойдет на дно корабль, как будут прыгать матросы в бушующее море. Но ничего этого не случилось, и фрегат уверенно прошел опасное место.

— Было бы еще лучше,— сказал священник,— получить золото и опубликовать письма. Выполнить волю Господа предательством не считается.

Громкое «бум» разнеслось над гладью залива, и собеседники, обернувшись, увидели вдалеке белое облачко дыма. Выстрелила одна из мортир, установленных французами в фортах на полуострове Трокадеро. В душе адмирала шевельнулась надежда, что стреляет она по фрегату, но нет, снаряд упал на городскую набережную, в полумиле к востоку. Дождавшись взрыва, он затянулся.

— Если мы опубликуем письма, кортесы обратятся против британцев. Золото подкрепит их решимость. И тогда мы сделаем предложение французам. Вы готовы разговаривать с ними?

— Готов, господин.

— Я, разумеется, дам вам рекомендательное письмо.— Свои предложения Парижу маркиз уже отправил.

Это оказалось не так уж трудно. О его отношении к англичанам знали многие, и французский агент в Кадисе сам вышел с ним на связь. Ответ императора был прост: проведите через кортесы нужное решение, и испанский король, находящийся во Франции на положении пленника, вернется в страну. Франция заключит мир, и Испания будет свободна. Взамен французы требовали немногого: права провести войска по испанским дорогам, чтобы завершить завоевание Португалии и сбросить в море британскую армию лорда Уэлсли. В подтверждение своих добрых намерений французское командование распорядилось не трогать поместье Карденасов. Теперь Франция ждала, что адмирал сдержит слово, и кортесы выскажутся за разрыв союза с Британией.— К лету, святой отец.

— К лету?

— Да, все закончится к лету. Мы вернем нашего короля. Мы будем свободны.

— Под Богом.

— Под Богом,— согласился адмирал.— Найдите деньги, святой отец, и выставьте англичан дураками.

— Такова воля Всевышнего. И да будет так.

И пусть британцы катятся в ад.

Потом все было легко.

Неторопливые воды Гвадианы уносили лодку в ночь. Скрывшаяся за тонкой дымкой облаков луна посеребрила холмы и осветила широкую и длинную ленту реки, слегка подрагивавшую под тихим ветерком. Шарп лежал на дне лодки, бесчувственный, с разбитой, окровавленной и перевязанной головой, а бригадир сидел на корме с раненой ногой, держа руль, и размышлял, что ему делать. К рассвету они оказались между невысокими холмами без каких-либо признаков присутствия человека. На мелководье, у берега, застыли цапли.

— Сэр, ему нужен врач,— сказал Харпер, и в его голосе бригадир услышал боль отчаяния.— Он умирает, сэр.

— Но он же дышит? — спросил Мун.

— Дышит, сэр, только ему нужен врач.

— Святые угодники! Послушайте, я же не фокусник! Откуда я возьму вам врача в этой глуши! — Нога болела, и реплика прозвучала резче, чем ему хотелось бы. Взгляд Харпера обжег такой откровенной враждебностью, что бригадиру стало страшно. Сэр Барнаби Мун считал себя хорошим офицером, но с трудом находил общий язык с низшими чинами.— Вот доберемся до города,— поспешно добавил он, пытаясь смягчить великана сержанта,— и поищем ему врача.

— Спасибо, сэр. Спасибо.

Только бы найти хоть какой городишко. Все проголодались, да и сломанная нога не давала покоя.

— Гребите! — рявкнул Мун, морщась от пульсирующей боли.— Гребите!

Приказы не помогали. Грести получалось плохо. Солдаты гребли не в такт, весла то и дела сталкивались, и лодка, несмотря на все их старания, почти не двигалась вперед. Не сразу, но бригадир все же понял — их тянет назад прилив. До моря было еще далеко, однако встречная волна замедляла продвижение, а берега оставались пустынными.

— Ваша честь! — крикнул с носа сержант Нулан, и Мун, подняв голову, увидел у излучины еще одну лодку, примерно такого же размера, как и та, что они забрали у маркизы. Лодка шла гораздо быстрее, люди, сидевшие на веслах, работали гораздо слаженнее и увереннее, и у них были мушкеты. Бригадир навалился на румпель, поворачивая свое суденышко к португальскому берегу.

— Гребите! — снова крикнул он и тут же выругался — весла снова столкнулись.— Чтоб вас!

Другая лодка быстро приближалась, пользуясь преимуществом приливной волны, и человек, командовавший ею, поднялся и что-то крикнул. По-английски. На нем была темно-синяя форма морского офицера, а шлюпка принадлежала британскому шлюпу, патрулировавшему устье Гвадианы. Так пришло спасение. Их накормили и доставили на борт военного корабля «Торнсайд», тридцатишестипушечного фрегата.

Ничего этого Шарп не знал. Он ничего не видел и не слышал. Только чувствовал боль.

Потом в черный мир боли вторгся какой-то скрипучий звук, и Шарпу приснилось, что он на «Пуссели», плывет по бесконечному Индийскому океану, и с ним леди Грейс. Он был счастлив в этом полусне-полубреду, но что-то вырвало его из блаженного состояния, и он вспомнил, что ее больше нет, и едва не заплакал. Скрип повторился. Мир покачивался. Боль вернулась с прежней силой. Внезапная вспышка невозможной яркости ослепила его. И снова мрак.

— Кажется, моргнул,— сказал кто-то.

Шарп открыл глаза — ощущение было такое, словно под череп сыпанули ведерко пышущих жаром угольков.

— Господи…— прохрипел он.

— Никак нет, сэр, это всего лишь я, сержант Патрик Харпер.— Ирландец нависал над ним громадным утесом. Выше — деревянный потолок, через щели которого проникали узкие полоски колючего солнечного света. Шарп закрыл глаза.— Вы с нами, сэр? — забеспокоился Харпер.