Река убиенных - Богдан Сушинский Страница 19

Шел двенадцатый час ночи, когда Шелленберг, взяв необходимые документы и первые наметки «Воззвания», хотел было отправиться на свою виллу в Гедесберге, но передумал и в последнюю минуту приказал водителю везти его на Берлинскую квартиру. Он предчувствовал, что ночь выдастся беспокойной: возможны звонки, а также и курьеры с дополнительными бумагами. Поэтому более разумно, если он останется дома, а не на вилле, где сейчас пребывала его семья. К тому же в доме у него собрана специальная библиотека и домашний архив, позволявшие ему, в принципе, работать над любым документом.

И предчувствие не обмануло его. Едва Шелленберг начисто переписал два первых вступительных абзаца, как позвонил Гейдрих [13].

— Как движется работа, Вальтер? — довольно встревоженно поинтересовался он, словно боялся, что невыполнение поручения Гиммлера повлечет для него более серьезные последствия, нежели для Шелленберга.

— Да как сказать, в общем-то… — непростительно замялся бригадефюрер.

— Говорите прямо, — грубовато прервал его Гейдрих. — Что там у вас?

— Вступительные абзацы готовы.

— Только вступительные?! — изумился группенфюрер. — Но уже полночь. А к утру…

— В документах такого рода, группенфюрер, самое сложное — первые вступительные предложения, — устало помассировал большим и безымянным пальцами виски бригадефюрер. — Ибо они задают тон и определяют стиль…

— К черту ваш стиль, Шелленберг! Вы уже потеряли уйму времени.

Вальтер хотел съязвить, что больше всего времени он теряет сейчас, выслушивая его, и будет терять во время каждого его последующего звонка. Но вовремя осадил себя.

— Учту, группенфюрер.

— И не вздумайте завалиться спать!

— Не сомкну глаз, пока не допишу последней строчки. Утром все перечитаю.

Миролюбивый тон подчиненного сбил Гейдриха с агрессивного настроя, и несколько мгновений он то ли прокашливался, то ли ворчал что-то несвязное, прекрасно понимая, что наседать сейчас на молодого СС-генерала тоже не стоит. Как всякий человек, который аллергически боится самого процесса составления бумаг, он почти с ужасом представил, окажись на месте Шелленберга он сам. Так что в основе первого побудительного мотива, заставившего Гейдриха взяться за трубку, было все же сострадание. Пусть даже чиновничье. А уж потом — благородный гнев Гиммлера и ярость фюрера, ожидавшие его как шефа Главного управления имперской безопасности в том случае, если вдруг несчастный Шелленберг не разродится этим историческим «Воззванием» фюрера.

— Документов вам хватает? — уже совершенно иным, сочувственным тоном поинтересовался он.

— Их оказалось даже больше, чем я предполагал. Они-то и отобрали у меня львиную долю времени. Правда, сами по себе они настолько важны и настолько могут пригодиться мне, что времени жалеть не приходится.

— Главное, просмотрите несколько подобных речей фюрера. Обратите внимание, что говорит он короткими, резкими, значимыми фразами. В отличие от Геббельса, который любую околесицу несет напыщенно и многословно.

— Вы правы: фюрер умеет общаться с простыми германцами, с бюргерами, — поспешно ответил Шелленберг, вспомнив, что в квартире его встроенных микрофонов не меньше, нежели в служебном кабинете. И только потому не касался оценки речей Геббельса, что не желал сознаться: в отличие от Гейдриха он, Шелленберг, является тайным поклонником цицероновского таланта рейхсминистра пропаганды.

— Да, рейхсфюрер вам не звонил?

— Пока что нет.

— Еще, очевидно, позвонит.

— Ну, наверное, он сначала свяжется с вами.

— Со мной — тоже. Сейчас без четверти одиннадцать. Фюрер только что закончил совещание с генштабистами вермахта. Но, прежде чем принять генералов, поинтересовался у Гиммлера, готовится ли его обращение и кто именно, — вы слышите, Шелленберг? — кто персонально этим занимается.

— И если я все еще тружусь над этим «Воззванием», значит, возражений против моей скромной нелитературной кандидатуры не возникло, — бодро произнес Шелленберг, и тут же мысленно взмолился: «Только бы фюрер не вздумал звонить прямо сюда! Тогда уж он точно выбьет меня из творческого процесса часа на полтора. А вообще-то, фюреру давно пора обзавестись таким личным секретарем, для которого составление подобных воззваний было бы приятным времяпрепровождением».

— Надеюсь, утром мне удастся лицезреть плоды вашего труда, — неожиданно завершил свой звонок Гейдрих в духе Геббельса.