Гирр – сын Агу - Владимир Головин Страница 19

Но не знали покоя люди лесного племени. Как всегда, Гирр доверил свои мысли сначала отцу, сразу же после праздника победы над турами.

— Осенью тур-вожак прогонит из стада молодых самцов, — как бы между прочим сказал сын и замолчал.

Молчал и Кри, зная, что разговор не окончен.

— Но им некуда уйти из загона, и вожак убьёт сыновей, — вслух рассуждал вождь племени, — их нужно уберечь. Это запас мяса на зиму для людей лесного племени. Не обойтись без второго загона. Должны построить его раньше, чем деревья сбросят летние шкуры… И тогда, кроме добычи на охоте, племя сможет убивать туров каждую зиму.

— Не успеть, — возразил Кри. — Первый загон строили две зимы и одно лето.

— Смотри, отец… — Гирр на отсыревшей от росы тропе ножом прочертил изгиб реки, а также первый загон и крылья перед входом в него. — Смотри, второй загон почти сделан. Осталось перегородить узкий перешеек поляны и от реки до забора соорудить лесной завал. Нужно соединить концы крыльев. Успеем… но как найти тропу к сердцам людей?

— Мудро, — одобрил Кри, — а людям скажи всё, как сейчас мне. Они поймут, они верят тебе.

Отец не ошибся. Люди лесного племени часто голодали, особенно зимой, и цену мясной пище знали. Они сразу поняли, о чём заботился вождь, и с энтузиазмом взялись за работу. От темна до темна горели костры, изредка падали деревья. Кри руководил сооружением завала, Гирр — строительством забора. Сначала уроненные деревья пережигали на несколько частей, то и дело очищая топором древесину от угольной корки: чтобы дерево не сгорело целиком, его по обе стороны костра обливали водой или обкладывали мокрым мхом. Суковатые столбы носили на луговину. Здесь их ставили отвесно в приготовленные ямы, закладывали камнями и зарывали землёй. На столбы клали деревья потоньше и прикручивали гибкими ветками тальника и черёмухи. С наружной стороны врывали в землю укосины. Мужчины уже обрели опыт и работали слаженно.

Вождя тревожили новые заботы. Через зиму для молодых туриц нужен вожак. Где его взять? Сын Барса говорил, что вожаком нельзя оставлять отца или брата. Значит, из первого стада от вожака-отца молодых туриц нужно убрать. Но куда? Строить третий загон? И как добыть им вожака, без чего не будет приплода? Занятый трудными думами, вождь вместе со всеми носил столбы и наблюдал за ходом работ. Он увидел, что трое мужчин, стоя на коленях, глядели в траву и громко смеялись. Сын Агу подошёл к ним. Два чёрных муравья на пределе сил тащили веточку, во много раз большую, чем они сами.

— Темнокожие хотят построить загон, чтобы ловить туров, — весело сказал Юм, взглянув на Гирра.

Вождь засмеялся вместе со всеми. Маленькая шутка Юма развеселила его, отвлекла от изнуряющих мыслей, и почему-то трудности уже не казались неразрешимыми.

Под вечер из поселения прибежал подросток — и сразу к Гирру.

— Агу велела сказать, что Кит уходит во власть духов. Её укусила змея, — выпалил он.

Сын Агу закаменел. «Духи наказали меня, — подумал он. — Ждал сына и рождение дочери принял без радости». В следующее мгновение вождь стрелой мчался в поселение. У хижины Агу толпились женщины, изнутри доносились завывания шамана, изгоняющего из тела девочки злого духа, что вселила в него змея. Гирр влетел в хижину. В глаза бросилось заплаканное лицо Лани. Она сидела у костра, судорожно сжав руки у подбородка, и неотрывно глядела на дочь. Кит лежала на шкуре лицом вверх, пониже колена — краснота и опухоль. Суровое спокойствие на лице Агу не удивило Гирра. Мать матерей знала, что укус змеи смертелен, что чистая душа девочки улетит в лучший мир. Не надо только суетиться и плакать, чтобы не тревожить ребёнка и не злить духов. Увидев вождя, Султ добавил усердия, прыгал, бесновался, орал какую-то бессмыслицу.

Гирр отстранил шамана, костяным ножом разрезал место укуса. Кит закричала от боли. «Силы не покинули её», — подумал сын Агу. Он припал губами к ране, высасывал, сплёвывал и снова высасывал кровь. Агу и Султ глядели на вождя, оцепенев от ужаса. Им казалось, что Гирр пьёт кровь дочери, зная, что она умрёт. Но Кит вскоре уснула и через несколько дней встала на ноги. В южном племени укусы змей нередки, и людей спасали таким образом. Узнав о несчастье, Лань с ножом в руке бросилась к дочери. Агу встала на пути, решив, что мать хотела прекратить страдания девочки.

— Пусть её душа сама уйдёт в мир духов, — строго сказала старуха.

Старейшие матери подхватили Лань, отвели в сторону и усадили возле костра. Несчастная женщина не знала, почему старухи во главе с Агу приговорили её дочь к смерти. Обливаясь слезами, она молча прощалась с Кит, когда в хижину влетел Гирр. Чувство благодарности к своему мужчине переполнило её сердце, Лань успокоилась. Но пришла другая беда — в её груди не стало молока. Голодный Грун надрывался криком. Сын Агу не находил себе места. Наконец он решился. Старая Пи, видимо, в последний раз, принесла двух слепых щенят. Гирр выбросил их в реку и к соскам суки подложил Груна. В лесном племени жизнь собаки ценилась не ниже, чем жизнь человека. Но Грун — сын вождя. Люди промолчали. Как только Кит вернулась к жизни, в грудь Лани вернулось молоко, и ненастный крепыш Грун высасывал мать и суку Пи. Пока ребёнок сосал собаку, она старательно облизывала его белокурую головку розовым языком.

— Растёт тигр, — улыбался Гирр.

— Тигрёнок, — соглашалась Лань.

Случай этот имел важные последствия. Женщины лесного племени видели, как боролся за жизнь своих детей мужчина Лани, и позавидовали ей. После этого вождь племени чаще скреплял союз мужчин и женщин, водил их вокруг родового костра. Однако супружеские пары не были прочными, они обычно легко распадались. Богатым ожерельям других мужчин не могло противостоять женское сердце.