Тарзан и люди-леопарды - Эдгар Берроуз Страница 19

Мушимо не спешил. Он наслаждался одиночеством, радуясь отсутствию шумных, хвастливых созданий, каковыми, почти без исключения, являются люди. Правда, дух Ниамвеги тоже любил похвастаться, но мушимо старался закрывать на это глаза. Иной раз мушимо журил его за человеческие повадки, и дух Ниамвеги замолкал, покуда хватало памяти, а память у него была очень короткая. И лишь когда в голосе мушимо появлялись строгие нотки, дух Ниамвеги затихал надолго, но такое случалось редко, только когда возникала особая потребность в тишине.

Мушимо и дух Ниамвеги покинули лагерь утенго на рассвете, однако время не имело значения для мушимо. Свою задачу – выследить деревню людей-леопардов и понаблюдать за ней – он выполнит, когда будет к этому готов.

Около полудня мушимо, наконец, добрался до деревни.

К тому времени воины уже отправились готовить засаду незваным гостям из племени утенго, но мушимо их не встретил, поскольку шел от лагеря окружным путем. Девушку тем временем уже отвели в храм, но это уже не касалось духа предка Орандо, раз уж он занимался судьбой черных, а не белых.

Представшая взору мушимо деревня, на которую он глядел сквозь листву дерева, почти не отличалась от мирного селения Тамбай, разве что частокол здесь был повыше и попрочнее. На главной улице не происходило ничего особенного, – в тени деревьев дремали притомившиеся мужчины, женщины же сновали туда-сюда, занятые повседневными хлопотами, которые скрашивались наиболее распространенным среди женского пола средством – сплетнями.

Сначала мушимо не заметил ничего особенного. Воинов, как он определил, было немного. Внезапное нападение воинов из племени утенго могло бы застать деревню врасплох. Вместе с тем он отметил, что ворота, ограждающие вход в деревню, прочны и высоки, а в тени частокола расположились охранники.

"А не лучше было бы напасть на деревню ночью, – подумал он, – когда пара ловких ребят незаметно перелезет через ограду и откроет ворота товарищам". Поразмыслив, он решил, что сделает это сам, без посторонней помощи.

Для мушимо не составило труда проникнуть в деревню незамеченным.

Вскоре внимание его привлекла группа людей, собравшихся перед небольшой хижиной, – рослый человек, в котором мушимо интуитивно узнал вождя, и его слушатели. Но отнюдь не вождь привлек внимание мушимо, а человек из толпы. Мушимо тотчас узнал его, и его серые глаза сощурились. Какое отношение имеет Лупингу к людям-леопардам?

Явно, что его не захватили в плен – беседа протекала весьма дружески.

Мушимо удвоил внимание. Вскоре Лупингу отделился от группы и направился к воротам. Стражники открыли их, Лупингу вышел и скрылся в лесу в направлении лагеря утенго. Мушимо лихорадочно соображал.

Что затевает Лупингу? Что он успел уже натворить?

Покинув бесшумно свой наблюдательный пункт, мушимо устремился вслед за Лупингу. Перелетая с ветки на ветку, он быстро нагнал бойко шагавшего по тропе воина, возвращающегося к соплеменникам, которых он предал, и не ведающего о присутствии Немезиды, реявшей над самой его головой.

Вдруг издалека до мушимо долетели звуки, которых уши Лупингу уловить не могли, и он определил, что по лесу в его сторону движется большая группа людей, а чуть погодя и то, что идут они быстрым шагом. И лишь когда они оказались совсем неподалеку, их услышал и Лупингу, который моментально свернул с тропы и схоронился тут же в кустах.

Мушимо выжидательно затаился в листве. Среди людских запахов он не уловил ни одного знакомого ему – то шли совершенно чужие. Обоняние подсказало мушимо, что это чернокожие воины, и, судя по запаху свежей крови, среди них имелись раненые. Очевидно, они вышли из битвы.

Когда наконец они появились в поле зрения, мушимо увидел, что это не утенго, как и говорило ему обоняние. Вероятнее всего, это были воины из селения людей-леопардов, и они возвращались домой. Теперь стало ясно, почему в деревне оказалось так мало воинов.

Но куда они отлучались? Не сражались ли они с отрядом Орандо?

Мушимо слез пониже и приблизительно подсчитал численность туземцев. Их оказалось около трех сотен, в то время как у Орандо насчитывалось не более сотни. И все же мушимо был уверен, что отряд Орандо не понес особых потерь, поскольку не увидел ни пленников, ни того, чтобы чужие воины несли тела убитых, своих или неприятеля, что они непременно сделали бы, если бы одержали победу.

Очевидно, с кем бы ни сражались эти люди, а скорее всего сражались они именно с воинами Орандо, их атака была отбита. Но что стало с самими утенго? В битве с противником, имевшим такое численное превосходство, они неминуемо должны были понести огромные потери. Мушимо решил немедленно разыскать утенго и выяснить, как обстоит дело.

Вместе с тем не следовало упускать из виду Лупингу, который спрятался возле тропы.

Когда люди-леопарды прошли, Лупингу выбрался из укрытия и возобновил путь, преследуемый невидимыми мушимо и духом Ниамвеги.

Выйдя к месту стоянки утенго, они обнаружили лишь мрачные следы недавней битвы. Сами же утенго исчезли. Лупингу огляделся по сторонам, сияя от радости.

Его старания не пропали даром, – людям-леопардам удалось-таки прогнать утенго, хотя от него, как и от мушимо, не укрылось, что победа людей-леопардов далеко не блестящая.

Лупингу на миг заколебался, выбирая, как ему поступить – то ли присоединиться к утенго, то ли вернуться в деревню и принять участие в празднестве, посвященном введению в храм белой жрицы. Поразмыслив, он решил, что безопаснее всего будет примкнуть к утенго, не то его длительное отсутствие может вызвать у них подозрение. Лупингу не мог знать, что не он принимает решения, а сила куда более могущественная, сила, которая не спускает с него глаз и которой известны все его мысли, что сила эта готова пресечь любую попытку Лупингу вернуться в деревню Гато-Мгунгу и доставить его любой ценой в новый лагерь Орандо.

Лупингу неспешно следовал по хорошо заметным следам ретировавшихся утенго, пока через две мили его не остановил часовой, в котором он тотчас признал брата девушки, влюбленной в Ниамвеги. Узнав Лупингу, часовой пропустил его, и тот оказался среди воинов, которые, еще не остыв после сражения, схватились за копья по первому знаку караульного.

На земле тут и там валялись стонущие раненые, а в дальнем конце лагеря лежало десять трупов, для захоронения которых погребальная команда копала поблизости неглубокую яму.