Дружина особого назначения. Книга 1. Заморский рубеж - Иван Алексеев Страница 18

Михась открыл глаза. Пребывая, пусть и недолго, в полусне-полузабытьи, он отдохнул, его разум прояснился, мысли приобрели необходимую четкость. Михась вскочил на ноги, огляделся по сторонам. Они все-таки преодолели затяжной подъем и теперь находились на самой вершине гривки. Михась отцепил от портупеи линь, привязанный к волокуше, энергичными круговыми движениями размял плечи, несколько раз резко присел, затем принялся ловко и быстро карабкаться на высокую сосну. Достигнув вершины, он огляделся и, полностью удовлетворенный увиденным, так же проворно, почти как белка, спустился вниз, спрыгнул с последнего сука, находившегося в четырех саженях над землей, мягко спружинив, упал на бок, гася инерцию прыжка, перекатился по земле и оказался рядом с лежащими на волокуше друзьями.

– Что приуныли, бойцы? – весело обратился он к неподвижно лежащим с прихваченными в лубки ногами Разику и Желтку. – Никак сдаваться собрались?

– Не уложимся мы в предельное время, – ответствовал Желток, виновато глядя на друга. – Не дотащишь ты нас.

Разик промолчал.

– Смотрите сюда. – Михась провел ладонью по мху, очищая поверхность от старых сосновых иголок, шишек и прочего мусора. – Карту местности помните? Вот мы. – Он воткнул короткую веточку в мох. – А вот конечный пункт перехода. – Вторая веточка появилась в изрядном отдалении от первой. – Вот это – гряда, самый короткий путь. – Длинная веточка соединила два пункта. – А вот здесь, в трех верстах от гряды – Рысь-озеро (на мох лег кусок коры). В него впадает река, вытекающая из Кап-озера, северный берег которого не доходит до конечной точки перехода всего верст шесть. На Рысь-озере, верстах в пятнадцати от нас, рыбацкая избушка, при ней обязательно должна быть лодка. Вы сейчас сползаете с гряды прямо на берег, а я напрямки мчусь к избушке, подгоняю лодку. Сотню верст идем по Рысь-озеру, поднимаемся бечевой верст десять по реке в Кап-озеро, идем пятьдесят верст до северного берега, а там – последний шестиверстный бросок посуху до конечной точки. К тому времени вы уже, наверное, сможете скакать хотя бы на одной ноге. Прорвемся, братцы!

– Михась! – Желток, не найдя слов, чтобы выразить свои чувства, крепко обнял друга.

– А вдруг это не по правилам? – с трудом произнес молчавший до этого Разик.

– Какие уж тут правила, после такой подставы! Судья же сказал, хоть ползите, хоть по воздуху летите. По неписаным законам все, конечно, бегут пешком. Но формально задача поставлена так: достичь конечного пункта. Как – не сказано. Пойдем по воде, воспользуемся знанием карты местности. А зачем же нам теорию преподавали? По воде, кстати, крюк получается, лишняя сотня верст. Но выхода-то нет. По лесу не доползем. Хоть бы по воде успеть! Мы же не знаем, когда это самое предельное время заканчивается…

– Подожди, Михась, – прервал речь друга Желток. – Ведь нам еще несколько рубежей пройти надобно. На воде-то их для нас никто не готовил. Вдруг из-за непрохождения рубежа нам испытание не засчитают?

– А на это я тебе так отвечу: наше дело – в конечную точку прибыть. Их дело – нам помешать, засады да подставы на пути выставить. Так что это не наши трудности, ежели мы пару засад в обход проскочим!

– Михась, – все еще слабым голосом произнес Разик. – Ведь по Кап-реке тебе одному придется лодку вверх бечевой десяток верст тащить. Речка-то бурная, порожистая. Вытянешь ли?

– Нет у нас другого пути, брат. Придется вытянуть, – со вздохом произнес Михась. – Ну, да что тут говорить. Мы еще не в лодке, да и до реки по Рысь-озеру еще пройти надобно! Все, братцы! Ползите вниз, к берегу, ждите меня там.

Михась подхватил с волокуши пищаль, закинул ее за плечи и исчез за деревьями. Разик с Желтком, оставив волокушу, поползли один за другим вниз по пологому склону, между кустами, камнями и деревьями, цепляясь за землю уже израненными в кровь руками.

Михась достиг рыбацкой избушки за какой-нибудь час. Он мчался напрямую к увиденной им с сосны характерной излучине берега. Дверь избушки была подперта снаружи колом, под навесом висели старые сети, а на берегу, к несказанной радости Михася, обнаружилась лодка, наполовину вытащенная из воды. Это был довольно старый рыбацкий челн, весь покрытый слоем смолы, с надломанными кое-где бортами. Мачта была опущена и лежала вдоль борта вместе со свернутым парусом. Форштевень был выкрашен ярко-красной охрой, местами облупившейся. Михась остановился как вкопанный, закрыл глаза, потряс головой. Затем снова посмотрел на берег. Лодка была в точности такой, как в его недавнем сне. Михась невольно огляделся по сторонам, в надежде увидеть деву, являвшуюся ему в грезах. Берег озера был пустынным и безмолвным. Михасю внезапно захотелось пробежаться вдоль озера, по узкой кромке прибрежного песка, найти следы той, которая все больше и больше овладевала его сердцем, но он усилием воли подавил порыв и, не медля больше ни мгновения, бросился к лодке.

Вместе с мачтой и парусом на дне лодки лежали свернутые снасти, пара весел и шест. Михась быстро поставил мачту, убедился, что парус цел, не стал пока его поднимать и принялся сталкивать тяжелый челн в воду. Он покраснел от напряжения, на его лбу вздулись вены, ноги ушли по щиколотки в песок, но раскачиваемый им челн постепенно, вершок за вершком двигался к воде. Вот наконец мелкая волна подхватила корму, Михась сделал последнее усилие, и лодка оказалась на воде. Дружинник зашел в воду по колена, оттолкнулся от дна ногой, ловко запрыгнул в лодку. Она тихонько отплывала от берега. Михась схватил весло, несколькими мощными гребками развернул нос лодки в озеро, поднял парус. Кое-где на парусе сквозь старые заплаты просвечивали дыры, но в целом он был еще вполне крепок. Михась поймал парусом ветер, закрепил шкот и сел на корму за руль. Вдоль бортов весело зажурчала-зашумела разрезаемая челном вода. Михась вздохнул с облегчением и стал править туда, где, по его расчетам, должны были находиться друзья.

Челн летел по невысокой волне, сильно накренившись на левый борт. Михась направлял его бег, крепко сжимая отполированную до блеска длинную рукоять кормового весла, то бишь кормила, или, по-иноземному, румпеля. Морское дело, или, вернее сказать, дело озерное, поскольку в море Михась ни разу не был, в Лесном Стане преподавали юным дружинникам опытные мореходы. Раз в год, при весеннем разливе рек, по запутанным фарватерам доходили почти до самого Лесного Стана морские суда тайной дружины. На судах этих, имевших вид купеческих, отправлялись затем в заморские страны бойцы для овладения иноземным воинским искусством. Назад на них везли образцы новейших вооружений, техники и военного снаряжения, добытые, как правило, тайно и зачастую с риском для жизни. Искусство мореходное пришло в Лесной Стан от новгородских купцов, еще триста лет назад ходивших из варяг в греки, посылавших свои корабли в Данию и в Любек, даже имевших собственную церковь православную на острове Готланде. Потом долгие годы на Руси мореходство ведали и практиковали только в Северном Поморье: на Студеном море да Двине-реке. Немногочисленные русские поморы занимались в основном рыбным промыслом, несколько кораблей из Лесного Стана под видом купцов поморских ходили по Студеному морю в земли свейские, датские и прочие.