Скиталец - Бернард Корнуэлл Страница 18

Робби Дуглас, племянник сэра Уильяма, был облачен в кольчугу и салад и вооружен мечом и щитом. Робби только что сообщил дяде, что Джейми Дуглас, его старший брат, убит, скорее всего — слугой монаха-доминиканца. А может быть, и самим священником. Во всяком случае, если и не самим, то, надо думать, по его приказу. Робби Дуглас, двадцатилетний парнишка, оплакивал брата и искренне недоумевал по поводу того, что подобное преступление мог совершить священник.

— У тебя странное представление о священниках, мой мальчик, — сказал на это сэр Уильям. — Большинство священнослужителей — слабые люди, но власть Господа делает их опасными. Я благодарен Богу, что ни один из Дугласов никогда не надевал облачения клирика. Для этого мы слишком порядочны.

— Дядя, — спросил Робби Дуглас, — а когда мы разделаемся с англичанами, ты позволишь мне отправиться на поиски этого священника?

Сэр Уильям улыбнулся. Не будучи чересчур набожным, он придерживался одного убеждения, которое считал священным: убийство родича не должно остаться неотомщенным. Робби же, по его мнению, был человеком, способным осуществить справедливое возмездие как должно. Сэр Уильям гордился сыном своей младшей сестры — крепким, симпатичным малым, храбрым, решительным и искренним.

— Мы поговорим об этом вечером, — пообещал он племяннику, — но до тех пор, Робби, держись поближе ко мне.

— Хорошо, дядя.

— Даст Бог, мы сегодня убьем немало англичан, — сказал сэр Уильям и повел юношу к королю, получить благословение придворных капелланов.

Сэр Дуглас, как и большинство шотландских рыцарей, танов и вождей кланов, был в кольчуге, а вот король обрядился в новомодные французские доспехи из сплошных стальных пластин. К северу от английской границы подобное снаряжение было редкостью, и дикие горцы в изумлении разинули рты, впервые в жизни увидев, как блики солнца играют на движущейся фигуре короля, с головы до ног закованного в сталь.

Видимо, молодой монарх тоже был в восторге от собственных лат, ибо он снял сюрко и прохаживался, восхищаясь собой и принимая дань восхищения от своих лордов, явившихся получить благословение и предложить советы. Граф Морей, которого сэр Уильям считал пустословом, хотел сражаться верхом, и король явно чувствовал искушение согласиться. Его отец, великий Роберт Брюс, победил англичан при Бэннокбирне, причем не просто победил, а разгромил наголову, силами своих рыцарей, и теперь его наследник намеревался сделать то же самое. Цвет Шотландии опрокинул тогда знать Англии, и Давид мечтал о столь же блистательной победе. Он хотел мчаться, как ветер, хотел увидеть вражью кровь под копытами скакуна, он грезил подвигами, которые прославят его имя по всему христианскому миру, а потому его взгляд любовно скользнул сейчас по прислоненному к ветке вяза копью, раскрашенному желтыми и красными полосами.

Сэр Уильям заметил, куда смотрит король.

— У англичан лучники, — лаконично напомнил он.

— Лучники были и при Бэннокбирне, — настаивал граф Морей.

— Были, но если тогдашние командиры не знали толком, как их использовать, это еще не значит, что англичане не поумнели и по сию пору.

— И сколько у них может быть лучников? — осведомился граф. — Говорят, что тысячи лучников находятся во Франции, сотни в Бретани, столько же в Гаскони. Много ли их может быть здесь?

— Достаточно, — отрывисто буркнул сэр Уильям, не потрудившись даже скрыть презрение, которое он испытывал к Джону Рэндольфу, третьему графу Морею. В военных делах граф был искушен ничуть не менее сэра Уильяма, но его угораздило провести в английском плену столько времени, что ненависть и жажда мести начисто лишали его рассудительности.

Король, по молодости, неопытности и пылкости натуры, был бы рад поддержать своего друга Морея, но прочие лорды явно одобряли Дугласа, который, хоть и не обладал громким титулом и не занимал высокий пост, был одним из лучших командиров шотландской армии. Поняв, что проигрывает спор, граф Морей выступил с другим предложением — атаковать как можно скорее.

— Выступим прямо сейчас, сир, — предложил он, — прежде чем англичане успеют построиться в боевые порядки. — Он указал на юг, где через пустые выпасы уже двигались передовые вражеские отряды.

— Такой же совет, — спокойно возразил граф Ментейт, — был дан Филиппу Валуа в Пикардии. Там он не помог, не поможет и здесь.

— Кроме того, — язвительно заметил сэр Уильям Дуглас, — нам придется считаться с каменными стенами.

Он указал на разделявшие выпасы и поля изгороди, за которыми строились для боя англичане. Может быть, Морей знает, каким образом конные, тяжеловооруженные рыцари преодолеют эти стены?

Граф Морей вспыхнул.

— Ты принимаешь меня за глупца, Дуглас?

— Я принимаю тебя за того, кем ты себя показываешь, Джон Рэндольф, — ответил сэр Уильям.

— Милорды! — призвал их к порядку король.

К сожалению, выстраивая свои войска рядом с горящими хижинами и поваленным крестом, он не заметил каменных оград. Давид Второй видел лишь пустые зеленые выпасы и широкую дорогу и свою еще более всеобъемлющую мечту о славе. Теперь король наблюдал, как от дальней линии деревьев подтягивался противник. У врага было немало лучников, а он слышал, что эти лучники способны затмить небо стрелами, стальные наконечники которых глубоко вонзаются в лошадей, и те бесятся от боли. Но Давид Брюс не мог позволить себе проиграть это сражение. Он обещал своей знати отпраздновать Рождество в Лондоне, в пиршественном зале короля Англии, и понимал, что неудача может быть чревата для него не только потерей уважения своих соратников, но также изменой и бунтом. Победа была нужна ему как воздух, а будучи молод и нетерпелив, он желал немедленной победы.

— Если мы перейдем в наступление достаточно быстро, — заговорил король, закидывая пробный шар, — и окажемся в поле прежде, чем они завершат построение…

— То мы переломаем ноги наших коней о каменные ограды, — не слишком почтительно перебил своего монарха сэр Уильям. — Если эти кони, сир, вообще доскачут хотя бы до оград. Не существует способа защитить скачущих лошадей от стрел, а вот в пешем строю можно выдержать любой обстрел. Нужно лишь выстроить линию из бойцов с пиками, смешав их с ратниками, вооруженными большими щитами. Выставить щиты, сомкнуть строй, пригнуть головы, и пусть англичане стреляют, пока у них не выйдут стрелы.

Король подергал правый, плохо пригнанный наплечник и досадливо поморщился. По традиции пеший оборонительный строй шотландцев состоял из воинов с копьями, алебардами и прочим длинным оружием, дававшим возможность отражать натиск конных рыцарей. Однако орудовать тяжеленными древками эти воины могли лишь обеими руками, что лишало их возможности прикрываться щитами и делало прекрасными мишенями для английских лучников. Последние похвалялись, что носят жизни шотландских пеших копейщиков в своих колчанах. Поэтому предложение сэра Дугласа звучало вполне разумно, да только вот Давида Брюса такая осторожная, расчетливая тактика ничуть не воодушевляла. Он предпочитал лихую конную атаку с сотрясающим землю грохотом копыт и возносящимся к небесам зовом боевых труб.