Клинок эмира - Георгий Брянцев Страница 18

Задав лошадям корму, "хозяин" пригласил Халилова в дом. У порога он полил гостю на руки воду из старинного медного кувшина с узким горлом, потом ввел в просторную комнату с пустыми нишами в стенах, где, кроме низенького круглого стола и потрепанного ковра на полу, никакой обстановки не было.

Однако через несколько минут все преобразилось. Хозяин внес большую белую кошму, развернул ее и положил вдоль стены мягкие пуховые подушки.

Едва он успел уложить последнюю подушку, как в комнату степенно вошел плотный пожилой человек с отвислыми чертами лица и маленькими, близко поставленными глазами. Из-под распахнутого халата его выглядывал треугольник груди темно-багрового цвета.

— Это мой гость, родственник, — представил его садовник. — Приехал из Андижана проведать… — Гость подал твердую руку Халилову, и тот почему-то сразу решил, что это вовсе не родственник. Саттар не узнал в нем Бахрама, телохранителя Ахмедбека, — ведь много прошло с того времени, когда мальчишка Саттар видел грозного Бахрама.

Садовник удалился. Бахрам и Халилов уселись на кошму, закурили, помолчали, а потом заговорили о разных разностях. Говорил, собственно, Бахрам, а Халилов слушал. Слушал и в то же время мысленно обыскивал дом, в котором скрывали его любимую. Дом был велик. В нем, конечно, не две и не три комнаты. И в какой-то из них спрятана Анзират, но в какой — догадаться трудно. Неужели Анзират, несчастная родная Анзират, здесь, под этой крышей?

Обводя внимательным взглядом стены, Саттар заметил с правой стороны еще одну дверь, узкую, невысокую, закрашенную известью. По всему было видно, что ею давно не пользовались. Интересно, куда она ведет?

Пока Бахрам и Халилов курили и беседовали, пожилая женщина накрыла стол. На нем появилась цветная скатерка, пиалы, чайники, лепешки, мелкий кишмиш, вяленый урюк янтарного цвета, кувшин со сливками.

Когда Бахрам и гость стали усаживаться у стола, в комнату вошел местный мулла — жирный старик с полусонными глазами. Он преувеличенно любезно приветствовал редкого гостя, высказал несколько комплиментов по адресу красных командиров и заявил, что считает для себя большой честью знакомство с Халиловым.

В пиалы полился ароматный чай лимонно-желтого цвета.

— Надолго к нам в гости? — поинтересовался мулла тонким дребезжащим голосом.

— Как будете принимать! — шутливо ответил Халилов, отпивая горячий напиток.

— Обижаться не придется, — проговорил садовник. — Под крышей моего дома гость находит все, что душе угодно.

— А гости бывают часто? — спросил Саттар.

Его сотрапезники переглянулись. Ответил мулла:

— Сказать правду, не балуют. Редко заглядывают. Поэтому мы всегда и рады им.

— Когда-нибудь приходилось бывать у нас? — поинтересовался садовник.

Саттар ответил, что не приходилось

— Может быть, позвать председателя совета? — искательно осведомился мулла. — Он вам нужен?

— Да, нужен, но звать не надо. Завтра я сам схожу к нему.

Саттар размышлял так: кони должны отдохнуть основательно, иначе на них далеко не уедешь. Под утро Саттар вместе с бойцами осмотрит весь дом и найдет Анзират. И пусть ни одна душа не пытается помешать ему в этом.

Женщина принесла блюдо с горячим пловом.

— Надо позвать твоих аскеров! — предложил садовник. — Плова на всех хватит.

— Не надо. Я им туда отнесу, — сказал Саттар. — Они должны быть около лошадей.

— Излишняя осторожность, — заметал мулла. — У нас в кишлаке спокойно. Да и ворота на замке.

Саттар ничего не ответил.

Когда с едой покончили и вновь вернулись к чаю, садовник встал, прошелся по комнате и, незаметно подав знак Бахраму, вышел. Вскоре за ним последовал и Бахрам.

Халилов остался наедине с муллой. Тот, медленно попивая чаек, завел обстоятельный разговор: расспрашивал Саттара о семье, о родителях, дядьях и тетках, о военной службе. Полчаса спустя, пожелав гостю хороших сновидений, мулла тоже удалился. Но тотчас же вошел садовник. Широко улыбаясь, он еще раз предложил позвать к столу бойцов: надо же угостить таких славных джигитов. Саттар взял блюдо с пловом и сказал:

— Не обижайтесь, ата, но не надо джигитам отлучаться от коней. Время беспокойное… А за плов спасибо. Я им отнесу его.

Настойчивость садовника не понравилась Халилову. Он вышел из дому, пересек двор и подошел к товарищам. Те стояли возле оседланных лошадей и о чем-то тихо переговаривались.

— Принимайте угощение, — сказал Халилов, подавая плов Гребенникову. А зачем оседлали лошадей?

— На всякий случай, — ответил Закир. — Тут что-то затевается. Я уж хотел сам идти к вам…

— Ну, ну… рассказывай.

— Выгуляли мы с Гребенниковым коней, обтерли, напоили, сами подкрепились из запасов. Ну и решил я по саду пройтись, груш немного набрать, уж очень хороши они в Обисарыме, знаменитые груши здесь. Ну, постоял я под старой грушей, съел парочку и прилег на травку отдохнуть. А кругом — груши…

— Да что ты тянешь, груши да груши! — вскипел Саттар. — Рассказывай скорее!…

— Я и рассказываю, — невозмутимо продолжал Закир. — Так вот, лежу я в травке, еще парочку груш съел и только думал для Гребенникова набрать, как вижу, пришли двое: здешний хозяин, что встречал нас, а с ним второй неизвестный. Встали они недалеко от меня, за персиками — персики здесь тоже хорошие, — и заспорили. Хозяин говорит, что надо седлать коней и сейчас же увозить кого-то, а второй возражает, доказывает, что никак нельзя увезти, так как бойцы находятся во дворе, увидят, что выводит коней из конюшни. И вот тогда я сообразил, что они, наверное, ведут речь о твоей Анзират.

— Не иначе, как о ней, — подтвердил Гребенников.

Халилов, волнуясь, слушал рассказ. Он нетерпеливо мял фуражку в руках, смуглое лицо его побледнело, губы пересохли.

— Кто-нибудь входил во двор после нашего приезда? — хрипло спросил он Закира.

— Приходил один — маленький, толстенький, — ответил Гребенников. Войти вошел, но назад не вышел.

— Ладно, все ясно, ребята, — проговорил Халилов. — Ну, теперь надо быть начеку! Никого со двора не выпускайте. Ни пешего, ни конного. Возможно, что они не откажутся от мысли увезти ее. Поэтому ты, Гребенников, наблюдай за воротами и калиткой, а ты, Закир, — за садом. Если кто-нибудь только попытается выехать или выйти, задерживайте его — и ко мне. Я спать не буду.

Проинструктировав бойцов, Халилов вернулся в дом, подбил повыше подушку, лег на кошму и задумался. Он не допускал мысли, что кто-то из троих — садовник, Бахрам или мулла — мог догадаться, зачем он сюда приехал. Это исключалось. В лицо его здесь никто не знал, а об отношениях с Анзират и в городе мало кто догадывался. Наруза Ахмеда в доме нет, он в песках с бандой. А этим "хозяином" или как там его руководит простая осторожность. Он боится, что Анзират может днем увидеть бойцов, рассказать о себе и попросить помощи. Не иначе.