Во времена Николая III - Борис Юрьев Страница 17

Далее последовала спонтанно возникшая ритмичная мелодия собственного сочинения, под которую воображаемые прыгающие тела, должны были, взявшись за руки, топать и издавать характерные звуки: бум, бум, бум.

Массируя плечи, она вскользь заметила, что полный массаж тела делает дома и предложила свои услуги. Пациент согласился. Анна пришла в квартиру профессора через неделю, а затем еще и еще раз, уже без косметических принадлежностей. Чем чаще она приходила, тем отчетливей у Ярослава Дементьевича появлялась мысль, что массажистка приходит зря.

– Ты ошиблась дверью, спутав понятия: исследователь и бизнесмен,– высказывался Ярослав Дементьевич,– тебе нужен не профессор, а фирмач, у которого живые деньги, струящиеся в кошелек, а я занимаюсь исследованием хлопка и не связан с жесткой работой торговца, связанного с денежными потоками. Бизнесменом нужно родиться. Тебе необходим человек, делающий деньги.

Их встречи становились все реже и реже, пока не прекратились совсем. Профессор не горевал. Он привык к случайным связям и неустроенной личной жизни. Закончив амурные дела, Ярослав Дементьевич погрузился в работу. Единомышленников по выращиванию хлопка в институте он не нашел и поэтому предпочитал большей частью находиться дома, а не в отделе, где ему выделили стол. Поскольку им велась самостоятельная тема, никто из руководства на него особого внимания не обращал. С таким положением вещей не мог смириться председатель месткома Леонид Григорьевич, являющимся одновременно руководителем лаборатории, который напросился на прием к директору Виктору Ивановичу. Руководитель института, по-хозяйски устроившись в кресле, благосклонно согласился принять Леонида Григорьевича. Во время доверительной беседы директор вглядывался в облокотившегося на его стол поджарого мужчину средних лет, переболевшего менингитом, отчего подбородок его вытянулся и подался вперед, кожа стянулась на скулах. Создавалось впечатление, будто обладатель лица за всеми следит и все запоминает. Так оно и было на самом деле. Наряду с профессиональной деятельностью на руководителя лаборатории возлагалась, по общественной линии, ответственность за поддержание трудовой дисциплины, в чем он преуспел. Сотрудники института, смирились с его обязанностями. Ссутулившись и ерзая на стуле, Леонид Григорьевич вещал, что злостным нарушителем дисциплины является Ярослав Дементьевич, который, не числясь ни в одной лаборатории, работает по договорным темам и приходит в институт по необходимости, а точнее, когда ему вздумается.

– Ходят слухи, что он в рабочее время дома, лежа на кровати, читает художественную литературу,– сказал Леонид Григорьевич.– Шутники шутят, что при неожиданном появлении курьеров, предлагающих ему появиться в институте, Ярослав Дементьевич, расправляясь с книгой, как Ленин с буржуазией, отработанным движением бросает ее под кровать. Я прошу вызвать профессора на ковер.

Директор заупрямился.

– Он имеет формальное право на свободное посещение. У него сотни учеников, среди которых есть и академики. Нам с вами нужно работать и работать, чтобы достичь его уровня знаний. За свою жизнь он прочитал столько технической литературы, что не грех заняться и художественной.

– Пусть читает художественную литературу в нерабочее время, а в рабочее время следует штудировать техническую науку.

– Это правильно,– согласился Виктор Иванович,– никто с вами не спорит. Заметьте, что он интересуется не только художественной литературой. В перерывах между чтением беллетристики он находит время на техническую литературу. Его последняя, с успехом изданная монография говорит о многом.

– Мне кажется, что он пишет об одном и том же, о хлопке, – сказал Леонид Григорьевич,– кроме как о хлопке, писать ему больше не о чем.Директор заупрямился.– Уважаемый профессор Ярослав Дементьевич,– возразил он

– О чем, он, собственно, может писать еще, кроме как не о хлопке? Он пишет о предмете, которым владеет. Докучаев всю жизнь писал только об одном, о почве, а его учебники переиздаются из года в год. Их изучают студенты и ученые мужи. Давайте договоримся, что вы оставите в покое Ярослава Дементьевича. Я сам, как-нибудь, невзначай, нагряну к нему и во всем разберусь. Так сказать, поймаю с поличным, и тогда серьёзно поговорю. Давайте лучше перейдем к другим нарушителям трудовой дисциплины.

– К злостным нарушителям можно отнести и Петрова из лаборатории Невыездного,– сказал Леонид Григорьевич.– Вчера к нему из Риги, на неделю, приехала его жена и он, по этой причине, отсутствовал на работе целый день.

– Я в курсе, он брал отгул. Так сказать, отгул за прогул.

– А сегодня утром, проработав час, ушел домой и вернулся в одиннадцать, чтобы еще через час уйти на обед. У него, видите ли, любовь.

– Как вы считаете, стоит ли из-за приехавшей на неделю жены задержаться дома на час? Как она выглядит? Красивая она?

У директора имелась возможность познакомиться с Катериной, но он не воспользовался этим, когда его пригласили на свадьбу. Разумеется, он не поехал в Ригу, но, отметив тактичность ученика, порадовался приглашению.

– Красавица, восточная красавица,– Леонид Григорьевич замялся, желая найти что-то, не соответствующее норме, что ему с успехом удалось.– Красота, но не наша, не русская красота.

Виктор Иванович слышал восхищённое мнение сотрудников о Катерине, но в данный момент его интересовало мнение Леонида Григорьевича. Ему захотелось спросить, что значит «наша» и «не наша», но вопрос показался излишним. Не стоило углубляться в детали, и он строго спросил: – Вы приняли меры, чтобы приструнить прогульщика?