Атлантида, унесенная временем - Анатолий Максимов Страница 16

Влад уже оделся во все местное: светлые широченные полотняные портки, просторную белую рубаху с нехитрым узором и кисточками вместо пуговиц. Такое же одеяние ожидало меня, только размером побольше.

Наша одежда исчезла, как и обувь. Вместо наших кедов у лавки стояли кожаные тапочки – что-то с загнутыми носами. Туфли походили на те, что в книжке о старике Хоттабыче.

Поразила Ольга. Пока мы разбирались с одеждой, она привела себя в порядок первая и выкрикнула из-за ширмы:

– Вы готовы, мальчики?

И вот к нам вышла наша Ольга: румяная, с еще непросохшей копной волос, в простом чуть приталенном платье с вышивкой. И, как и мы, в туфлях на босу ногу.

От удивления мы сели на скамью. Она пристроилась рядом. Нам было так уютно, что не хотелось ни о чем говорить. Минуту, две, три – молчание. Поймал я себя на том, что давно уже не испытывал состояния, когда в голове не ютилось ни одной мысли. Пустота заполнялась благодатным ощущением слияния души и тела.

И мы, все трое, одновременно выдохнули:

– Хо-ро-шо-оо-о!

В дверь постучали, и ее приоткрыл наш благодетель Коля.

– С легким паром, – приветствовал он нас. Но, увидев за дверьми парилки редкие клочья пара, рассмеялся, – испугались нашего пара-жара? Да мы и сами не нагоняем столько, сколько вам… Молодцы, догадались, как говорят механики, стравить пар… через форточку…

На фоне Коли, правда, приодевшегося в белую рубашку с кисточками, мы выглядели инопланетянами. А он командовал:

– Сейчас перекусим и в горницу спать… Придавите, как говорят на флоте, минут триста и более… А вечером увидимся снова. Прошу сюда, – указал он на крохотную низкую дверцу, которую можно был принять за вход в кладовку.

Мы очутились в небольшой светлой на два окна беленой горнице со столом, накрытым на большее число человек, чем составляли мы вместе с хозяевами. Значит, ожидался кое-кто еще, подумал я.

Конечно, мы готовились к серьезному разговору, ибо гостеприимство – гостеприимством, а порядок есть порядок! Все же мы прибыли из-за рубежа. О том, что разговор будет деловой, говорил и такой факт: мы оставили наши документы в одежде, ее забрали, и теперь стопка их лежала на столике в углу, дожидаясь своего часа.

По привычке моей профессии я выбрал место с затененной стороны, лицом к дверям и ко всем. Ребята сели рядом. Коля приоткрыл другую дверь, и к нам вошли Дино, Христо и еще двое. Причем один – в форме, совсем как наша милиция, и женщина (тут следует заметить, что все приоделись, заменив теплую одежду на белые рубашки).

– Знакомьтесь, – представил новых людей Дино, – Славко Петков, наш страж из милиции…

Мы пожали ему руку.

– Миляна Илиева, – обратил наше внимание он на женщину лет сорока. – Юрисконсульт, знаток зарубежных дел. Оба бывали в Москве, учились там на курсах…

Смущение прошло после первой рюмки, точнее, бокала из хорошей поливной керамики, и вина из таких же глиняных плоских кубышек с затейливым узором. Как ни сдерживали мы себя, но голод – не тетка, и мы дружно заработали ножами и вилками. Тем более, что было, мягко говоря, чем «перекусить»: жареное, вареное, вяленое мясо, розовое сало, острая капуста с перцем, душистые помидоры, вареные бобы, ломти еще теплого хлеба… В крынках – сок и что-то напоминающее квас.

Среди емкостей с вином одиноко стояла обычная бутылка темного стекла. На яркой этикетке – названия на двух языках: болгарском и латинскими буквами.

Увидев наш взгляд на эту таинственную бутылку, Христо торжественно сказал:

– Это вино «Калиакрия» – наше золото. Всего пять тысяч бутылок готовим мы его… И все – за рубеж… Особая марка из особого винограда, растущего на особой земле…

Так мы узнали, что белое вино «Калиакрия» шло в Европу на уровне лучших французских вин. И получалось это чудо здесь потому, что его виноградная лоза имела тысячелетнюю историю и произрастала на стыке трех сред – особой земли, моря и смеси горного и степного воздуха.

Деловая часть беседы началась с моего рассказа. Я вкратце поведал о событиях с Рыжебородым, обосновал необходимость побега и желание добраться до России, минуя Украину. Естественно, обратился с вопросом о легализации нашего пребывания в Болгарии. На последний вопрос ответил милиционер Славко.

– Я еще не видел ваши документы, но если это паспорта, то у нас действуют еще старые законы, когда советские приезжали в Болгарию без особых виз…

Дино протянул ему пачку наших документов и сказал:

– Я также не заглядывал в них. Посмотри, Славко…

И произнес он это таким тоном, что, если и были у нас сомнения в этом щепетильном вопросе, то они немедленно отпали. Бумаги оказались в порядке, и страж порядка сообщил, что он сегодня же составит рапорт для своего руководства, сделает копии с нужных документов и отправит их в Варну. Такую же общую справку он попросил подготовить за подписью троих – Дино, Христо, Коли, которые первыми встретили нас. Те согласно замотали головой.

Миляна-юрист пока молчала, но так же просмотрела документы и сказала:

– За въезд нужно платить пошлину. Это, я думаю мы сделаем все вместе… Но, – переглянулась она с присутствующими.

Я понял это так: проживание, передвижение по стране, отъезд в Россию требует средств.

– А можно обменять русские рубли на местные? – спросил я.

Наши новые друзья переглянулись и согласно замотали головой из стороны в сторону, что по-болгарски означает «да». Правда, Миляна заметила, что ранее удобная для них валюта – рубли, сейчас стремительно теряет в весе. Быстро нашелся Славко, который предложил сдать рубли в банк, уже завтра (так оно и случилось, и за свои кровные я получил полугодовую зарплату Славко).

– Дино, друзья, помогите продать нашу яхту? Документы вы, Славко и Миляна, видели – они в порядке?

Дино задумался и обратился к Коле:

– Может быть, кто-то из твоих молодых моряков выбился в богатенькие… После, – замялся Дино, – роспуска социалистических хозяйств?

Так случилось, но часа через два многие проблемы по нашим делам были или решены, или могли быть решенными в ближайшие дни. И вот мы все трое оказались в чистых беленых, как у моего деда в Феодосии, комнатах – с постелями, прибранными цветными одеялами и расшитыми подушками, груботкаными дорожками на полу.

В углу стояли табуретки с медными тазиками и кувшинами, а на столике – глиняные кувшинчики с чистой водой для питья, тщательно укрытые вышитым рушником. В комнатах – ничего больше: ни портрета, ни картинки, разве что глиняная вазочка с розочкой – этим символом Болгарской земли, где в изобилии изготовляется розовое масло для женской красоты, распространяемое в Европе и по всему миру.

Через минуту мы оказались во власти сна – глубокого, дающего силы и поднимающего настроение. Мы не слышали, как к нам зашли и оставили на лавке нашу одежду, выстиранную и выглаженную. И обувь с толстыми шерстяными носками местной цветной вязки.