Заклятие Лусии де Реаль - Иван Головня Страница 16

В Морионе за полночь – время, когда сон особенно крепок и сладок. Кажется, в такую позднюю пору вряд ли кто может появиться на улице. Тем более на такой глухой и отдаленной, как Речная, протянувшаяся вдоль тихой Сампы на южной окраине Мориона. Хотя прилагательное «вымершая» давно стало заезженным штампом, в данном случае без него никак не обойтись. Улица действительно кажется вымершей – на ней собаки и те спят, начисто забыв о своих собачьих обязанностях хоть изредка полаивать.

Вдобавок к этому вся улица погружена в непроглядную темень. Лишь одна лампочка светится над воротами торгового склада «Бижутерия и галантерея Р. Томаса». Да и та, будучи убранной под колпак из толстого стекла, едва освещает ведущие на территорию склада металлические ворота из толстых арматурных прутьев и пристроившуюся к ним сбоку крошечную сторожевую будку с окном во всю стену.

В будке, прислонясь спиной к стенке, задрав кверху голову и выставив острый кадык, спит, сидя на табурете, старик-сторож. Перед сторожем висит на стенке старое ружье. Не будет большим преувеличением сказать, что из этого ружья стреляли если не солдаты Наполеона Бонапарта, то уж парижские коммунары наверняка.

И все же спят в эту ночь, оказывается, не все.

Вынырнув из темноты, у ворот склада «Бижутерия и галантерея Р. Томаса» останавливается высокий грузный мужчина в мешковатом костюме и затеняющей лицо широкополой шляпе с чемоданом в руках. Ноги мужчины то и дело подгибаются, и он с трудом удерживает вертикальное положение. Из этого можно сделать вывод, что совсем недавно мужчина принял изрядную дозу горячительного. Бормоча что-то под нос, ночной гуляка стучит ногой по воротам.

Сторож в будке вздрагивает, ударяется затылком о стенку, испуганно хлопает глазами и, вскочив на ноги, хватается за свой мушкет. Увидев у ворот мужчину с чемоданом, он в сердцах чертыхается, сует ружье под мышку, будто это зонтик или трость, и выходит из будки.

– Кого тут еще носит по ночам? – ворчит сторож хриплым со сна голосом. – Чего надо?

– Друг, извини! – с трудом выдавливая из себя слова, мычит подошедший. – Тут, понимаешь, какое дело… Но если ты…

– Не тяни! Говори, что надо! – сердито обрывает незнакомца окончательно проснувшийся сторож и подозрительно оглядывает нежданного гостя с ног до головы. Хотя лица под надвинутой на глаза шляпой рассмотреть он не может, но чемодан из дорогой кожи несколько успокаивает сторожа.

– Нализался! – укоризненно качает он головой.

– Не нализался, а заблудился! Сколько можно объяснять? – уточняет, икнув, мужчина. – Никак не найду дом своего друга, Бобби Стингера. Кореша моего старого так зовут – Бобби Стингер. Сто лет с ним не виделись! В гости к нему приехал, понимаешь… Да вот… хибары его не могу найти.

– Еще бы! – хмыкает насмешливо сторож. – У тебя что, дня не было?

– Так я же с поезда только что! Неужели не видно? – удивляется несообразительности сторожа незнакомец. – В час ночи приехал сан-кристобальским. Ждать до утра долго, вот я двинул пешком. Сюда кое-как добрался – ребята из полицейского патруля дорогу показали. Да и город более-менее освещен. А здесь у вас, как у негра, извини, в заднице – ни черта не видать. Всего-то и свету на всю улицу, что твоя лампочка. Вот я на нее и пошлепал. А ты сразу сердиться…

– Ну, и что тебе надо? Я никаких Бобов не знаю! – вспомнив, по-видимому, что он «при исполнении», строго говорит сторож.

– Как что? – недоумевает незнакомец. – Хочу, чтобы ты помог мне! Бобби прислал мне план этой самой… Речной улицы. Это ведь Речная?

– Ну, Речная…

– Значит, все правильно! Бобби не соврал. Он парень – что надо. Нарисовал план вот какой… Днем я запросто нашел бы его дом. А сейчас темно, и я не могу сориентироваться. Понимаешь? А ты все тут знаешь. Вот посмотри, может, подскажешь.

Продолжая покачиваться, мужчина ставит у ног свой чемодан, достает из кармана сложенную вчетверо бумагу, разворачивает ее и показывает сторожу. Тот, пытаясь получше рассмотреть план, наклоняется вперед, касаясь лбом арматурных прутьев ворот.

И тут происходит неожиданное. Во всяком случае, для сторожа. Вмиг протрезвевший незнакомец проворно просовывает руку между прутьев, хватает сторожа за затылок и с силой прижимает лицом к этим самым прутьям. Пока опешивший сторож пытается понять, что происходит, и раздумывает, кричать ему или не кричать, незнакомец вынимает из кармана пиджака пропитанный хлороформом платок и зажимает им сторожу нос и рот. Поняв наконец, что все это мало похоже на шутку, сторож, ухватившись за прутья, пытается вырваться из железных тисков незнакомца. Но все его усилия напрасны, сопротивление приводит лишь к тому, что из подмышки выскальзывает его антикварное ружье. А вскоре и сам сторож, обмякнув и перестав сопротивляться, медленно сползает вниз и мирно укладывается на асфальте.