Бич Божий - Сергей Шведов Страница 16

– Про сестру и добрые чувства он сказал тебе сам? – строго спросил Иовий у магистра двора.

– Да, – удрученно кивнул Олимпий. – По моим сведениям, Гонорий недавно встречался с Белиндой, но о чем они говорили, я не знаю.

Лет десять назад именно Олимпий познакомил суеверного Гонория с этой пронырливой женщиной, выдававшей себя за жрицу Изиды. С тех пор утекло много воды в Тибре, и кому теперь служит эта даровитая авантюристка, можно было только догадываться.

– Я не исключаю, что ее подослал Сар, но, возможно, это сделала Плацидия, обеспокоенная слухами, идущими из Ровены.

Причины для беспокойства у сестры императора действительно были. Гонорий не торопился признавать своим наследником сына Константина и Галлы Плацидии, ссылаясь на младенческий возраст Валентиниана. Валентиниан действительно был еще мал, ему недавно исполнилось три года, а вот здоровье самого Гонория оставляло желать лучшего. И это обстоятельство тревожило высших чиновников империи. Смерть императора, не имеющего наследника, могла вызвать новую смуту. Если бы Галла Плацидия обладала более покладистым характером, то префект Иовий подыскал бы ей нового достойного мужа, но сестра императора, к слову дважды вдова, даже разговаривать не хотела о новом браке. Ибо отлично понимала, что новый муж, став соправителем Гонория, отодвинет в ее в сторону и лишит тем самым возможности влиять на жизнь империи.

– Гонорий собирается в Медиолан, дабы разрешить все разногласия, возникшие в последнее время между ним и Галлой Плацидией.

Похоже, у Олимпия все новости сегодня скверные. Префект Иовий залпом осушил кубок вина, поднесенный рабом, и злыми глазами уставился на своих гостей. Если с нотария Авита спрос был невелик, в силу малого чина и относительно молодого возраста, то Олимпий с Литорием могли бы вести себя поумнее и порасторопнее.

– Что же я могу сделать, если император не слушает моих советов? – развел руками Олимпий.

– Не исключено, магистр, что твои советы просто глупы, но, возможно, ты просто вкладываешь их не в те уста.

Олимпий уже собрался обидеться на отповедь Иовия, но в последний момент передумал:

– А в чьи уста я должен их вкладывать?

– Об этом тебе следовало бы подумать заранее, Олимпий, – усмехнулся Иовий. – Божественный Гонорий затосковал в одиночестве, вот его и потянуло к сестре. Нужно найти человека, который развлекал бы императора по ночам.

– Гонорий человек привередливый… – начал было Олимпий, но тут же умолк под тяжелым взглядом Иовия.

– Тебе придется очень постараться, магистр. В противном случае вместе с Галлой Плацидией восторжествует Сар. Чем обернется возвышение сына Руфина для нас и наших сторонников, тебе, надеюсь, объяснять не надо.

Олимпий отлично понимал, с каким опасным человеком они имеют дело. Префект Сар уже однажды обвел вокруг пальца всех своих противников, включая самого Гонория, подсунув ему в соправители Константина. Причем навязал он его императору едва ли не силой. Наглости патрикию Сару не занимать. Этот человек вполне способен вновь продиктовать условия Гонорию в Медиолане, и трусоватый император их примет на горе своих сторонников и доброжелателей.

– Кажется, у меня есть подходящий кандидат в наперсники императора, – сказал нотарий Авит.

– Имя и возраст? – резко повернулся Иовий.

– Его зовут Иоанном. Лет двадцати. Смазливый. Неглупый. Всегда готов угодить влиятельному человеку.

– Покажи нам его, – нахмурился Иовий, – а потом мы решим, следует ли его представлять Гонорию.

Пульхерия узнала о скором приезде Гонория в Медиолан от старой своей знакомой Белинды. Белинда, на редкость красивая и очень неглупая женщина, имела немалое влияние на Галлу Плацидию, поверявшую ей все свои тайны. Сама Пульхерия похвастаться доверием Плацидии пока что не могла. Хорошо еще, что вдова самозванца Аттала была допущена в ближний круг вдовой императрицы, несмотря на протесты Бонифация. Впрочем, укротить этого самовлюбленного молодого человека и заставить его плясать под свою дудку Пульхерии не составило труда. Бонифаций, потерявший внезапно мужскую силу, составлявшую главное его достоинство, во всяком случае в глазах Плацидии, метнулся было за помощью к знахаркам и магам, но, увы, утраченного не обрел. После чего ему пришлось смирить гордыню и идти на поклон к той самой женщине, которую он так неосторожно обидел. Пульхерия проявила великодушие, но предупредила комита Бонифация, что отныне его мужская сила будет напрямую зависеть от степени его послушания.

– Послушания кому? – спросил хриплым голосом молодой комит, с ужасом глядя на дымящиеся чаши, коими была обставлена комната.

– Мне, Бонифаций. В обмен на силу я возьму в залог твою душу. И отныне ты будешь служить мне как раб, слепо, не рассуждая.

– А если я не соглашусь?

– Это твое право, комит. Но в этом случае ты больше никогда не взойдешь на ложе с женщиной.

– Ведьма! – с ненавистью просипел Бонифаций.

– Ведунья, – спокойно поправила его Пульхерия и чуть повела плечами, избавляясь от одежды. – Так мы будем вершить обряд, высокородный Бонифаций?

– Да, – со стоном выдохнул комит, опускаясь на колени.

Сиятельная Плацидия была приятно удивлена старательностью своего любовника, не только вернувшего утерянный пыл, но и значительно его приумножившего. Она не скрыла своего удовлетворения от Бонифация, и ее слова пролились бальзамом на не зарубцевавшиеся раны молодого комита. С этого мгновения он целиком доверился Пульхерии, осознав наконец, что ключи его счастья находятся в ее руках. Именно от Бонифация Пульхерия узнала о намерениях Плацидии в отношении непостоянного брата последней.

– Она что же, намерена вступить с ним в брак? – удивилась Пульхерия.

– Это не совсем брак, – смутился Бонифаций. – Он никогда не будет признан христианской Церковью. Но Белинда полагает, что союз, осененный Осирисом и Изидой, станет крепче всех иных уз. Кроме того, Гонорий далеко не первый император, вступающий в подобные сношения со своей сестрой. Взять того же Калигулу…

– Белинда – не жрица, – строго сказала Пульхерия, – она шарлатанка. Этот союз не может быть угоден богам.

– Ты не будешь возражать, если я передам твое мнение Плацидии? – спросил Бонифаций.

– Нет, – усмехнулась Пульхерия, – но вряд ли она прислушается к моим словам.

Осирис с Изидой здесь были совершенно ни при чем. Сорокалетняя Плацидия очень хорошо понимала, что ее влияние на брата убывает с каждым днем. И спешила воспользоваться моментом, дабы укрепить свое положение в империи и добиться от Гонория гарантий для своего сына Валентиниана. Но, кажется, в своем стремлении преуспеть в этой жизни она не учла одного немаловажного обстоятельства: Гонорий далеко не молод и сильно потрепан жизнью, а потому ему может не хватить сил для этого самого сомнительного в своей жизни шага.