Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - Константин Стогний Страница 15

Виктор шёл по самому центру непальской столицы, по улице Тамель к северу от площади Дурбар (дворцовая. – Авт.). Город вокруг него бурлил и обдавал многоголосым шумом: велосипедные рикши, трехколёсные такси, туристы и торговцы, гостевые дома и гостиницы, кафе и рестораны, сувенирные магазины и торговые центры – и всё это на одной тесной улочке. «Надо же было запихнуть столько всего… Вот если бы у нас в Киеве где-нибудь на Паньковской или Олеся Гончара был бы такой туристический рай, мы бы уже давно рассчитались со всеми своими долгами», – думал Лавров.

– Привет! Марихуаны, кокаина, гашиша?

Перед Виктором стоял какой-то тщедушный непалец, ростом ниже украинца раза в два. Он глядел на журналиста снизу вверх, его миндалевидные глаза блестели нездоровым блеском.

«Чай, кофе, сигареты по-непальски», – про себя передразнил приставалу Виктор и, не отвечая на вопрос, двинулся дальше. Неудивительно, что улицу Тамель называют непальским «кварталом красных фонарей».

И всё же настоящие любители экзотики, многогранности мира и многовекового наследия за всеми этими признаками нищеты и ветхости всегда рассмотрят невероятные памятники истории – храм Таледжу, дворец Хануман Дхока, храм-резиденцию живой богини Кумари Гхар, где богиней выбирают одну из девочек определённой касты, и увидеть её в окне храма считается большой удачей. Храм Катманду Ганеш, а также храм Джайши Девал с резными эротическими фигурами, Храм Света, божеству которого поклоняются и буддисты, и индуисты… и сотни, сотни других достопримечательностей, описать которые гораздо труднее, чем увидеть и прочувствовать.

Старенькие автомобили на дорогах, непрекращающийся шум, толпы людей, блуждающие по городу коровы, уличные торговцы, вездесущие нищие – всё это лишь своеобразное обрамление для самого главного: мистического великолепия древнейшей горной страны.

Лавров ужинал закарпатским бограчом, приготовленным из курицы, сладкого перца, молотой паприки, помидоров, картофеля, моркови и специй. Журналист расположился в VIP-кабинете ресторана с экзотическим для Непала названием «Москва». Из окна виднелась череда изящных плетёных беседок, окружающих большой деревянный помост, на котором девушки в традиционных непальских нарядах танцевали, рассекая прохладный вечерний полумрак огнями факелов и блеском взметающихся сабель.

Напротив журналиста сидела обворожительная непалка «под сорок» в строгом европейском деловом костюме. Приталенный лиловый пиджачок и чёрная юбка-карандаш эффектно, но без тени вульгарности облегали её идеально очерченный бюст и соблазнительные бёдра. Уже тронутые лёгким серебром волосы были аккуратно собраны в хвост и стянуты ленточкой под цвет пиджака. Лицо непалки нельзя было назвать красивым в привычном понимании: её огромные глаза были неёстественно широко посажены и придавали всему её облику ту манящую странность, которая врезается в память с первого взгляда и остаётся там навсегда. Большие, влажные, глубокие и в то же время пугающие глаза… В молодости Виктор не встречал девушки, к которой бы его влекло с такой силой. Да, она не была «классической» красавицей, но разве можно измерять красоту какими-то мерками? Само понятие «эталон красоты» смешило Виктора: «Дайте мне, пожалуйста, пять с половиной сантиметров носа и четыре сантиметра губ… И вот эти щёчки заверните, порумянее. Так, что ли?»

Это была та самая загадочная Прия, из-за которой легко можно было подраться на «рулетке» в Киеве и за которой увивалась половина курса. Но молоденькая непалка Прия Кансакар выбрала именно его, ветерана-афганца Витю Лаврова. Ах, как же давно это было. Мороженое в «Вечернем Киеве», весенняя Владимирская горка и даже крещенское купание в проруби!.. Рядом с Виктором Прия не боялась ничего.

И вот он перед ней, всё такой же. Почти не изменился. Ну, может быть, кое-где его короткий светло-русый «ёжик» уже и подёрнут сединой. Но кто это видит? Прия смотрела на Виктора глазами той восемнадцатилетней девчушки из начала «смутных девяностых».

– Всё-таки бограч надо готовить из телятины, – заметил придирчиво Лавров, при этом с большим аппетитом доедая свою порцию.

– Витя, у нас нельзя убивать коров, ты же знаешь! – с укоризной ответила Прия. Непалка говорила по-русски совершенно свободно, но с заметным азиатским акцентом. Не сговариваясь, Виктор и Прия выбрали очень домашний тон беседы. Между ними когда-то было столько тепла и нежности и всё это продолжало жить в тайниках их душ так много лет, что на какое-то мгновение им показалось, будто они расстались только вчера.

– Скажи мне, Прия, почему всё-таки ты переименовала свой ресторан «Київ» в «Москву»? – спросил Виктор, отложив ложку и промокнув губы льняной салфеткой. – Я тебя с трудом нашёл из-за этого.

– О, это долгая история: однажды я поехала в отпуск в Киев через Москву. На железнодорожной станции Конотоп меня ссадил с поезда сержант милиции Науменко для выяснения личности. Заметь, все документы у меня были в порядке, но меня приняли за китаянку-нелегалку. Меня – дочь королевского племени невар!

– А я тебе ещё в универе говорил: бери с собой корону! Без неё не узнают! – назидательно стуча пальцем по столу, сострил Лавров.

– Тебе смешно, а я просидела в каталажке двенадцать мучительных часов, пока по личному звонку министра иностранных дел Украины меня не выпустили.

– А дальше?

– А дальше я села в обратный поезд и уехала в более гостеприимную столицу. Ты ведь тоже знаком с вашим министром Лёней Кожарко? – с этими словами Прия дала едва заметный знак официантке подать следующее блюдо.

– Да, но ты его знаешь лучше меня. Вы же в одном общежитии жили, – недвусмысленно ответил Виктор и принялся за восхитительные непальские вареники мо-мо. Между Прией и Кожарко, тогда ещё щуплым студентом-очкариком из глубокой провинции с отчётливыми задатками номенклатурного деятеля, в своё время назревала какая-то «история», и сейчас Виктора вдруг неприятно кольнуло воспоминание о бывшем сопернике.

– Ой, неужели ты до сих пор ревнуешь? – игриво спросила Прия.

– Кого? – нарочито наивно удивился Виктор. – Тебя к Кожарко или Кожарко к тебе?

– Иди ты…

Старые друзья расхохотались.

– Ты ни капельки не изменился, всё такой же! – отсмеявшись, резюмировала Прия.

– А вареники совсем такие, как у нас! – намеренно перевёл тему разговора журналист. – В Москве таких не делают. Так что название ресторана не соответствует блюду.

– А вот и нет, очень даже соответствует! Ресторан называется Москва, а блюдо называется «мо-мо»! – ехидничала Прия.

– Но привез сюда рецепт вареников одессит Лисаневич, – отразил атаку Виктор. – Он тоже когда-то сидел в непальской тюрьме, как ты в украинской. Так что мы квиты.

– Дурак! – обиделась Прия.

Прия сидела молча, а Виктор продолжал есть вареники, размышляя, как выкрутиться из этой неловкой ситуации.

– Ну, я не виноват, что мы вам привезли вареники, а вы их обозвали мо-мо…