Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс Страница 15

– Ты один из миньонов герцога Анжуйского? – поинтересовался Матиас.

– Я его друг и советник, – ответил де Торси. – Ему очень нужен и тот и другой, хотя обе эти роли довольно опасны. Дворец буквально кишит завистниками, плетущими интриги. Тело Филиберта Ле Вайе было найдено на аллее в пяти минутах от того места, где мы теперь стоим, и больше его имени не упоминали. Даже убийство какого-нибудь могильщика расследуют тщательнее. Все знают, кто приказал его убить, и приняли это к сведению.

– Может ли провинциал тоже принять это к сведению?

В ответ Арнольд, прижав палец к губам, изобразил жеманную походку.

– Сам Анжу? – уточнил госпитальер.

– Нет. Анжу его обожал. За всем стояла она – «дочь купца».

Мнение Тангейзера о королеве явно изменилось к лучшему.

– Кстати, манера одеваться вовсе не означает, что мой хозяин Анжу содомит, – как и его терпимость к мужской любви, которой предаются некоторые, но далеко не все, его фавориты, – продолжил де Торси. – Я лично видел, как он овладел горничной сзади, когда та скребла полы, причем с энергией недавно посвященного в сан епископа. Должен признать, что так он хотел реабилитировать себя перед матерью, которая тоже стала свидетелем этой сцены, однако крики горничной указывают на то, что это не было заранее спланировано.

– Мне приятно слышать, с каким рвением ты защищаешь мужественность его высочества.

– Значит, вы тоже слепо следуете за мнением большинства?

– Я не очень много размышлял над таким предметом, как содомия. Наверное, зря?

Арнольд позволил себе усмехнуться:

– Почему вы настаивали, чтобы мы шли через двор?

– А разве ты этому не рад?

Молодой человек задумался:

– Пожалуй, да.

– Вот тебе и ответ.

Они вошли в огромную залу, заваленную остатками театральных декораций. Вдоль одной стены выстроились африканские горы, выкрашенные в серебристый цвет и увенчанные троном. Другая кипа декораций изображала адское пламя. Рядом стояло гигантское колесо, обвешанное колоколами. На полках рядами лежали маски демонов, а вешалки были забиты костюмами животных и ангельскими крыльями. Внимание Тангейзера привлекли странные звуки, и он прошел дальше между грудами мусора.

В глубине комнаты стоял большой куб, накрытый куском черного бархата. Звуки исходили оттуда: шорох, потом тишина, потом тихий шепот и жалобный плач, потом опять тишина. Матиас сдернул покрывало, и на него обрушился такой оглушительный визг, что он попятился, не выпуская из руки ткань.

Под бархатом оказалась деревянная клетка, до отказа забитая маленькими обезьянками, размером не больше белки. Мех у них был короткий, желтоватый, а вокруг ртов и глаз – черный, что придавало их мордочкам сходство с черепом. Крошечные изящные пальчики цеплялись за перекладины клетки, ребра вздымались и опускались под шкурой. Обезьянки скалились, обнажая десны нездорового, серого цвета. Глаза у зверьков ввалились. Некоторые лежали на дне клетки, слишком слабые, чтобы двигаться. Грегуар с сочувствием смотрел на несчастных существ. Тангейзер был готов поклясться, что обезьяны все свои жалобы обращали к мальчику.

– Что это? – спросил маленький парижанин.

– Их называют обезьянами, – объяснил его господин.

Грегуар попытался произнести это слово, а Матиас продолжил:

– Они живут на деревьях, в дальних странах, на другом конце света.

– Они напуганы и голодны. И воды у них нет! – с болью воскликнул ребенок.

– Верно подмечено, приятель. Бедняги умирают от жажды.

Подошел Арнольд и с отвращением посмотрел на обезьян.

– Зачем сильные мира сего вывозят из Африки экзотических животных? Неужели они думают, что коллекция дурно пахнущих зверей придаст им величия? – спросил у него иоаннит. – Эти макаки из Нового Света. Я видел таких в Севилье, но не столько сразу.

– Боюсь, им не повезло. Одна из них укусила за палец любимого карлика королевы, а ее карлики пользуются большим влиянием, чем я, – пожал плечами де Торси.

– Помоги мне, Грегуар, – скомандовал госпитальер.

Под оглушительный визг обезьян Тангейзер и его слуга вынесли клетку из глубины комнаты и поставили у двери.

– Что вы делаете? – забеспокоился Арнольд.

– Грегуар прав – они умирают от жажды. Отсюда их услышат те, кто должен за ними присматривать.

Они оставили галдящих обезьян, и полный придворный снова повел своих спутников по коридору.

– Зачем вам Пикар? – спросил он у рыцаря.

– Он знает, где мне искать жену.

– Его называют «Малыш Кристьен», потому что он родился с дефектом гениталий. У него нет яичек, а пенис почти не заметен – мне это известно из надежных источников. В молодые годы это привлекало к нему людей с самыми необычными наклонностями, которые слетаются во дворец, словно мухи на ведро с навозом. Кристьен терпел унижения в надежде, что это поможет ему утвердиться в качестве драматурга. И будь у него хоть капля литературного таланта, он, несомненно, преуспел бы.

– Он писатель?

– Кристьен сочинил одну-единственную пьесу, беззастенчиво списанную у Грегуара, только без его остроумия. Единственными отличительными чертами его пьесы были претенциозность и пустота. В некоторых кругах эти качества высоко ценят, но задница Кристьена быстро увяла, а с ней и его карьера. Теперь он сочиняет злобные памфлеты на более талантливых драматургов, а также эротические вирши для частных клиентов. Больше всего он востребован для постановки разного рода эротических сцен, которые щекочут нервы тем, кто унижал его при дворе. Для этого у него есть целая труппа из уродцев, карликов, детей и извращенцев – так мне говорили. Официально же он занимает должность распорядителя развлечений королевского двора.

– То есть это не очень важная персона.

– Что может быть ничтожнее неудавшегося драматурга?

– Я в жизни не видел ни одной пьесы.

– Пробыв полчаса в вашем обществе, я и сам уже никогда не пойду на спектакль. Можете мне поверить, театру нечего вам предложить.

Арнольд заглянул еще в три комнаты, в каждой из которых встречал лишь раздражение и недовольство. Ему отвечали, что утром Кристьен был здесь, но после полудня его не видели. Никто не хотел признаваться, что знает, где искать распорядителя.

– Я сделал все, что мог, – вздохнул де Торси. – Прикажу Доминику Ле Телье послать своих людей, чтобы они нашли негодяя. А потом, с вашего разрешения, вернусь к другим своим обязанностям – их у меня хватает.

– Справедливо, – согласился госпитальер.

Они вернулись в вестибюль. В полосе света от открытой двери были видны два человека, которые что-то горячо обсуждали. Тангейзер видел лицо только одного из них, повыше ростом – офицера в дорогом светло-коричневом камзоле и таких же лосинах. Его красивое лицо, выделявшееся на фоне пышного воротника, не было обезображено ни шрамами, ни следами болезни, но на нем проступало много злобы и мало ума – сочетание, хорошо способствующее продвижению по службе. Его взгляд скользнул поверх головы собеседника и внезапно остановился на иоанните. У Матиаса опять возникло ощущение, что его узнали – человек, которого он ни разу в жизни не видел.