Арсен Люпен - Джентльмен-грабитель - Морис Леблан Страница 15

Однако старый полицейский, едва появившись, вновь вызвал некое разочарование. Нет, он не оробел, ведь ему приходилось видеть на своем веку многое, но выглядел взволнованным и смущенным. Несколько раз он с явным недоумением бросал взор на обвиняемого. Тем не менее, вцепившись двумя руками в барьер, отделяющий публику от судьи, он рассказал обо всех инцидентах, к которым был причастен обвиняемый, о его поездке по Европе и о прибытии в Америку. Публика с жадностью ловила каждое его слово. Так слушают рассказ о самых невероятных приключениях. Но перейдя к своим беседам с Арсеном Люпеном, Ганимар дважды умолкал, словно в нерешительности. Было очевидно, что ему не давала покоя какая-то мысль.

Председатель суда даже сказал:

– Если вам плохо, можете прервать дачу показаний.

– Нет, только… – Ганимар помолчал и наконец заявил: – Я прошу разрешения посмотреть на обвиняемого вблизи. Тут есть некая тайна, которую необходимо прояснить.

Он подошел ближе и, сосредоточившись, принялся рассматривать подсудимого, а после, вернувшись к барьеру, торжественным тоном заявил:

– Господин председатель суда, я утверждаю, что человек, находящийся здесь, не является Арсеном Люпеном.

В зале воцарилась тишина.

Председатель суда опешил, а едва придя в себя, воскликнул:

– Да что вы такое говорите! Вы сошли с ума!

Главный инспектор степенно повторил:

– С первого взгляда небольшое сходство может ввести в заблуждение, я это признаю. Однако если присмотреться внимательнее… Нос, рот, волосы, цвет кожи… Да что там говорить, это не Арсен Люпен! А глаза? Разве у него когда-нибудь были глаза алкоголика?!

– Допустим, но давайте разберемся. Итак, свидетель, что вы хотите этим сказать?

– Если бы я знал! Вероятно, Арсен Люпен заменил себя на этого бедолагу, которому должны были вынести приговор вместо него… Если только это не его сообщник…

Заявление полицейского произвело настоящий фурор. Со всех сторон слышались крики, смех, восклицания. Председатель суда велел вызвать следователя, директора Санте, надзирателей и объявил перерыв.

При очной ставке с обвиняемым господин Бувье и директор Санте заявили, что между Арсеном Люпеном и этим человеком есть лишь легкое сходство.

– Тогда, – раскричался председатель суда, – кто этот человек? Откуда он взялся? Как он оказался в руках правосудия?

Были вызваны два надзирателя Санте. И они тут же узнали в этом человеке заключенного, за которым по очереди наблюдали. Председатель суда вздохнул с облегчением.

Но тут один из надзирателей сказал:

– Да, я думаю, что это он.

– Что значит «я думаю»?

– Черт возьми, да я его только мельком видел. Мне его передали вечером, и он в течение двух месяцев лежал лицом к стене.

– А до этого?

– А до этого он не занимал камеру номер двадцать четыре.

Директор тюрьмы уточнил:

– После попытки побега мы перевели заключенного в другую камеру.

– Но вы, господин директор… вы видели заключенного в течение этих двух месяцев?

– У меня не было повода прийти к нему… Он вел себя спокойно.

– Так этот человек – не заключенный, которого передали вам?

– Нет.

– Тогда кто это?

– Не могу знать.

– Таким образом, мы столкнулись с заменой, которая произошла два месяца назад. Как вы это можете объяснить?

– Это невозможно.

– Следовательно?

В отчаянии председатель суда повернулся к заключенному и ласково спросил:

– Послушайте, обвиняемый! Вы можете объяснить нам, как и когда попали в руки правосудия?

Похоже, благожелательный тон обезоружил неизвестного, развеял его подозрительность, и он попытался ответить. Председатель суда умело и ненавязчиво принялся задавать вопросы. В конце концов мужчине удалось произнести несколько фраз, из которых следовало, что два месяца назад его доставили в тюрьму предварительного заключения при префектуре. Там он провел ночь и утро. При себе у него было семьдесят пять сантимов, и его отпустили. Но когда он шел по двору, двое охранников взяли его под руки и посадили в тюремную карету. С тех пор он жил в камере № 24, причем неплохо. Его хорошо кормили. Он крепко спал. Словом, он не протестовал.

Все это выглядело вполне правдоподобно. Под громкий смех председатель суда отправил дело на доследование с тем, чтобы рассмотреть его на другом заседании.

Следствие сразу же установило факт, занесенный в тюремную книгу: восемь недель назад некий Дезире Бодрю провел ночь в тюрьме предварительного заключения при префектуре. Освобожденный на следующий день, он покинул тюрьму в два часа. Но в тот же день в два часа Арсен Люпен вышел с последнего допроса и уехал в Санте в тюремной карете.

Допустили ли тюремщики ошибку и, введенные в заблуждение внешним сходством, по невнимательности подменили своего узника этим человеком? Мысль о потворстве была недопустима, ведь их должностные обязанности просто не допускали этого.

Планировалось ли совершить подмену заранее? Само место делало подмену почти невозможной, если только Дезире Бодрю не был сообщником и не позволил арестовать себя, преследуя вполне конкретную цель: занять место Арсена Люпена. Но каким чудом этот план, основанный исключительно на серии неправдоподобных удач, неожиданных встреч и неслыханных ошибок, мог быть реализован?

Дезире Бодрю передали сотрудникам антропометрической службы, но они не нашли карточки, соответствующей его описанию. Впрочем, следы его отыскали легко. Бодрю хорошо знали в Курбевуа, Аньере и Левалуа. Он жил на подаяния и спал в одной из халуп старьевщиков, которые теснились на границах Тернской заставы. Год назад он исчез.

Нанял ли его Арсен Люпен? Ничто не позволяло поверить в это, но, как бы то ни было, о побеге больше ничего не удалось узнать. Чудо оставалось чудом. Из двадцати предположений, пытавшихся его объяснить, ни одно не могло считаться удовлетворительным. Сомнений не вызывал лишь сам побег, непонятный и впечатляющий. Не только слуги правосудия, но и публика чувствовала, что побег готовился давно, что череда чудесным образом следовавших друг за другом событий была тщательно обдумана, поскольку развязка оправдывала горделивое предсказание Арсена Люпена: «Я не буду присутствовать на своем процессе».

Через месяц тщательных поисков загадка по-прежнему оставалась неразгаданной. Однако этого чертова Бодрю нельзя было держать в тюрьме до бесконечности. Его процесс был бы смешным: какие улики против него имелись? Следователь подписал ордер на освобождение, но начальник Сюрте решил установить за ним активное наблюдение.

Эту мысль подал Ганимар. По его мнению, здесь не было ни сообщничества, ни случайности. Бодрю служил инструментом, которым Арсен Люпен виртуозно воспользовался. Оказавшись на свободе, он невольно поможет полиции выйти на Арсена Люпена или какого-то другого члена шайки. В помощь Ганимару дали двух инспекторов – Фоланфана и Дьёзи.