Мамаево побоище. Русь против Орды - Юрий Корчевский Страница 14

Михаил вышел во двор, взлетел в седло каурого рысака, заботливо выведенного из конюшни Никифором. У ворот со двора уже стояли двое из его ратников, держа под уздцы лошадей. Выезжать из ворот верхами дозволялось лишь боярам да князю. Честно говоря, Михаил и пешком до княжеского терема прошёлся бы — рядом ведь совсем. Однако не положено, не поймут люди. Боярин — и пешком, да ещё без свиты!

Не спеша он доехал до двора княжеского, спрыгнул с коня, завёл в уже распахнутые ворота. Поводья с поклоном принял княжеский слуга. Воевода — первое лицо после князя!

Михаил привычно поднялся по ступенькам. Дворня уже и двери распахнула приветливо, ко князю в трапезную провели.

Владимир Андреевич один сидел за столом, перед ним — кувшин с вином фряжским — это Михаил по запаху понял. Рейнское вино кислятиной пахло, испанского здесь не найти, а местное, яблочное, запах другой имеет, тяжеловатый.

— За сколь ключник кувшин фряжского берёт? — спросил Михаил, поздоровавшись и перекрестившись на образа в углу.

— Почём узнал? — удивился князь.

— По запаху.

— Надо же! Ну и нос у тебя — как у зверя.

— Человек без Бога в душе — зверь и есть.

— Правильно. Садись, вместе пить будем. Хорошее винцо, чуть покрепче пива. Пьётся приятно, вкусное, и настроение от него поднимается.

Князь придвинул пустой кубок, щедро плеснул вина. Чокнувшись, они выпили. Вино и в самом деле было приятным, — один запах чего стоит.

— Ты не знаешь, из чего его фряги делают? — спросил князь Михаила.

— Говорят, из винограда. Ягода такая, на кустах растёт. Правда, сам я не видел, так что не взыщи, князь.

— Да это я так, к слову. С чем пожаловал, воевода?

— А вот послушай, княже.

Михаил обстоятельно рассказал о тактике ведения боя татарами.

Князь внимательно выслушал, разлил по кубкам вино. Выпили молча.

— Кто тебе рассказал? Или сам догадался?

— Воинов, кто против татар дрался, расспрашивал — да не одного. Ну и сам думал.

— Молодец! Голова! Прямо как Боброк-Волынский!

— Это кто?

— Ужель не знаешь? Воевода то Московского князя великого, Дмитрия Иоанновича. Сего воеводу опытного стыдно не знать! — попенял князь.

— Стыдно, — согласился Михаил, — но как-то не довелось допрежь познакомиться.

— А взял бы да и съездил в стольный град. Думаю, за три дня обернёшься. Ратников есть на кого оставить?

— Есть — на боярина Нащокина.

— Он, этот Боброк, ко князю московскому с Волыни перешёл на службу. Тоже, как и ты, устал Литве кланяться. Головастый муж, как ты нонче. Всё слабинку ищет у татар. Глядишь, чего толковое и удумаете. Одна голова хорошо, а две — лучше.

— Когда ехать?

— Да хоть завтра. Лазутчики твои на рязанской стороне молчат?

— Да вроде нападения не предвидится.

— Вот и отлично, считай — договорились. Давай ещё по кубку осушим. Больно вино вкусное, редко бывает.

Выпили. Поговорили о погоде, о видах на урожай, о соседях зловредных — Твери, Рязани да Орде. Ну татары — понятное дело, разбоем живут. Ну чего соседям-князьям не хватает? Почему Тверь на Москву нападала да под руку ордынцев норовит отойти, союзницей её стать? Ведь русская кровь ближе татарской быть должна. Так и не нашли ответа.

А следующим утром воевода Серпуховской со свитой из пяти всадников уже скакал в Москву. Не был в ней дотоле Михаил.

Город поразил его своей многолюдностью и размерами. Не бывал в таких городах Михаил ранее. Один свежеотстроенный Кремль чего стоил.

Узнав дорогу, воевода сразу отправился в Разрядный приказ, что располагался внутри Кремля, недалеко от звонницы Ивана Великого. Вошёл через Боровицкие ворота, оставив ратников своих снаружи, перед стенами — с конями за стены не пускали.

В приказе зал большой, столов полно, где подьячие и писари над бумагами перьями скрипят.

— Боярин Серпуховской, воевода Михаил Андреевич Бренок, — представился он писарю за ближайшим столом. — Где мне дьяка Разрядного приказа сыскать?

— И тебе долгих лет, боярин. А чего его искать? Вон дверь в его палату.

Писарь указал на дверь вдалеке, в торце зала.

И пока Бренок шёл, ловил на себе удивлённые взгляды разрядных. Вроде и одет достойно, всё по чину. Может, только дородности не хватает.

Вошедши, поздоровался, представился полным чином.

Дьяк встал с деревянного кресла, вышел из-за стола, заваленного бумагами, приобнял Михаила.

— Рад видеть, боярин-воевода. Наслышан о тебе, в разрядах читал. Чем обязан?

— С воеводой Боброк-Волынским свидеться хочу. Нельзя ли помочь?

— Отчего же нельзя? Боброк по разряду — большой воевода, все рати Великого княжества Московского под ним ходят. Опосля великого князя Дмитрия Иоанновича — самый главный для воинства он и есть. Где живёт, знаешь?

— Кабы знал, добрался бы сам.

— Понятно. И города не знаешь?

— Откель? Я тут впервые.

— А до Серпухова где жил?

— В Брянске.

— Что-то бегут с Литвы бояре да холопы. Видно, Ягайло не по нраву пришёлся.

— И это тоже. Так как воеводу сыскать?

— Проводника сейчас дам. Григорий! — зычно крикнул дьяк.

Из-за стола выскочил и подбежал мужичок возраста неопределённого — можно было дать ему и двадцать пять, и сорок лет. Русые волосы, жиденькая бородёнка, глазами дьяка подобострастно ест.

— Вот он проводит. Боярин Бренок желает встретиться с большим воеводой Боброком. Проводишь, — веско сказал дьяк.

— Как угодно будет.

Писарь или подьячий — поди разберись — отвесил дьяку лёгкий поклон.

— Идём, боярин, здесь недалече.

Боброк и в самом деле жил недалеко. Писарь разрядный бежал почти, за ним на конях — боярин и воины.

Через два квартала остановились у дома каменного, богатого. Писарь заколотил рукой в дверь.

— Вот, привёл. Дом Дмитрия Михайловича и есть.

— Благодарствую.

Калитка распахнулась, и вышел привратник — не старый ещё мужик с культей вместо левой руки. Явно из бывших воинов, оставленных воеводой в своём доме.

— Чего надо? Чего стучим?

Он поднёс здоровенный кулачище к носу писаря.

— Дьяк Разрядного приказа велел боярина... э-э-э...

— Бренок Михаил Андреевич, воевода Серпуховской, — представился молодой боярин.

— К большому воеводе велел дьяк проводить. Поди боярину доложи!