Языческий лорд - Бернард Корнуэлл Страница 14

Я вошел в таверну на берегу. На самом деле она именовалась таверной Вульфреда, но все звали ее «Мертвый дан», потому как однажды прилив принес труп воина-дана и нанизал его на гнилой столб, торчащий из грязи там, где некогда была пристань. Вульфред меня знал, и если был удивлен, когда я попросил приюта в его темных, как пещера, залах, то любезно скрыл это. Обычно-то я гостил в королевском дворце, построенном на вершине холма, а теперь стоял перед ним, протягивая монеты.

– Я тут, чтобы купить корабль, – объяснил я ему.

– Этого добра навалом.

– И найти людей, – добавил я.

– От желающих последовать за великим господином Утредом не будет отбоя, – заверил он.

Я в этом сомневался. Бывали времена, когда воины умоляли принять у них присягу, зная меня как щедрого вождя, но Церковь наверняка распространила весть, что Утред теперь про́клятый, и страх перед адом заставит людей держаться от меня подальше.

– Но это к лучшему, – заметил Финан тем вечером.

– Почему?

– Потому что ублюдки, готовые примкнуть к нам, не испугаются даже преисподней. – Он ухмыльнулся, обнажив три желтых зуба на пустой челюсти. – Нам пригодятся мерзавцы, способные с боем проложить дорогу через ад.

– Это нам тоже предстоит, – сказал я с ухмылкой.

– Уж я-то знаю, что у тебя на уме, – заявил ирландец.

– Знаешь?

Он растянулся на лавке, бросив взгляд в большую комнату, где напивались посетители.

– Сколько лет мы уже вместе? – спросил Финан, но ответа дожидаться не стал. – И о чем ты грезил все эти годы? А когда более подходящее время, как не сейчас?

– Почему именно сейчас?

– Ясно почему: в данный момент ублюдки меньше всего ожидают нападения.

– Если повезет, у меня будет пятьдесят человек, – проворчал я.

– А сколько у твоего дяди?

– Сотни три, может, больше.

Ирландец с улыбкой посмотрел на меня:

– Но ты ведь придумал способ пробраться внутрь, не так ли?

Я коснулся молота на шее, надеясь на то, что старые боги еще имеют власть в этом сошедшем с ума, угасающем мире.

– Придумал.

– Тогда да поможет Христос тем трем сотням, потому как им крышка, – отозвался он.

Это было безумие. И, по словам Финана, безумие иногда срабатывает.

* * *

Судно называлось «Полуночная». Странное имя для боевого корабля, но Кенрик – парень, продавший его нам, – сказал, что судно построили из деревьев, срубленных в полночь.

– Это приносит кораблю удачу, – пояснил он.

«Полуночная» была оснащена банками на сорок четыре гребца, съемной мачтой из ели, грязно-белого цвета парусом, прошитым для крепости пеньковыми канатами, и высоким штевнем с драконьей головой. Предыдущий владелец выкрасил голову красным и черным, но краска выцвела и облупилась, поэтому дракон выглядел так, будто у него цинга.

– Везучий корабль, – сообщил Кенрик.

Это был дородный коротышка, бородатый и лысый, строивший корабли на верфи, расположенной сразу к востоку от римской городской стены. На него работало сорок или пятьдесят человек, некоторые из них рабы. При помощи тесла и пилы они делали торговые суда – пузатые, тяжелые и тихоходные. Но «Полуночная» принадлежала к другой породе: она была длинной, широкой в середине, плоскодонной и с низким бортом. Стремительный, юркий зверь.

– Ты ее построил? – спросил я.

– Она потерпела крушение, – отозвался Кенрик.

– Когда?

– В прошлом году, на день святого Маркона. Ветер задул с севера и выбросил ее на отмель Скеапиг.

Я прошелся по верфи, рассматривая «Полуночную». Обшивка ее почернела, хотя это вполне могло быть следствием недавнего дождя.

– Корабль не выглядит поврежденным, – заметил я.

– Пару носовых шпангоутов пришлось заменить, – пояснил Кенрик. – Ничего такого, чего нельзя исправить за пару дней.

– Даны строили?

– Фризы, – ответил коротышка. – Добрый крепкий дуб, не то что отбросы, как у данов.

– Почему команда не спасла судно?

– Тупые ублюдки сошли на берег, расположились лагерем и позволили кентцам захватить себя врасплох.

– Тогда почему кентцы не забрали его?

– Потому что эти дураки перебили друг друга. Когда я набрел на них, то застал шестерых фризов еще живыми. Да только двое из них вскоре отдали концы, бедолаги. – Он перекрестился.

– А остальные четверо?

Его большой палец указал на рабов, сооружающих новую лодку.

– Они-то и сообщили мне название корабля. Если не нравится, всегда можешь поменять.

– Менять название корабля – дурная примета.

– Нет, если девственница пописает в трюм, – заявил Кенрик, потом задумался. – Впрочем, с этим могут возникнуть сложности.

– Я сохраню имя, – сказал я. – Если куплю.

– Корабль доброй постройки, – промолвил коротышка несколько ворчливо, словно не желая признавать, что какой-то фриз смог сделать лодку не хуже его самого.

Но фризы – знатные корабелы. У саксов лодки получаются тяжелые, они будто боятся моря. Зато фризы и норманны строят корабли легкие, которые не вспарывают волны, а словно скользят по ним. Это чепуха, конечно, – даже если такой ходкий корабль, как «Полуночная», нагрузить камнями для устойчивости, скользить он сможет ничуть не лучше, чем я летать. И все же было что-то волшебное в обводах корпуса «Полуночной» – с виду она казалась удивительно легкой.

– Я собирался продать корабль королю Эдуарду, – сказал Кенрик.

– Тот отказался?

– Недостаточно велик. – Мастер сплюнул презрительно. – Западные саксы всегда одинаковы: подавай им большие лодки, а потом они удивляются, почему им не под силу догнать данов. Так куда ты направляешься?

– Во Фризию, – ответил я. – Быть может. Или на юг.

– Плыви на север, – посоветовал Кенрик.

– Почему?

– На севере христиан меньше, господин. – Он лукаво усмехнулся.

Выходит, знал. Пройдоха мог величать меня господином и держаться уважительно, но знал, что моя удача пошла под гору. Это могло повлиять на цену.

– Староват я уже для снега, мороси и льда, – сказал я.

Потом запрыгнул на нос «Полуночной». Та задрожала под моими ногами. Это была боевая лодка, хищница, построенная из превосходного фризского дуба.

– Когда ее конопатили в последний раз? – спросил я у Кенрика.

– Когда меняли шпангоуты.

Я отодрал пару досок настила и посмотрел на балластные камни. Там плескалась вода, но это едва ли удивительно для судна, которым давно не пользовались. Важно другое – дождевая это вода или морская, набранная, когда прилив поднимается по реке. Вода плескалась слишком далеко, чтобы зачерпнуть, поэтому я плюнул и стал наблюдать за тем, как плевок плавает по темной поверхности. Я пришел к выводу, что вода пресная. В морской слюна быстро растворяется. Получается, это надежный корабль: если вода в трюме пресная, значит она взялась из туч на небе, а не из моря под днищем.